И заржал, довольный, как граги, которым вчера подарили целое стадо мяса.
Нет, Дон не прочь потрафить своим неотразимым гадюкам: реально заслужили, как никто. Но полдня — а меньше не выйдет — таскать снизу наверх всё барахло, что непременно должно находиться под рукой! О, пытка, подобная этой, не сразу приходит на ум. Но самое паршивое не это. Самое паршивое заключается в том, что в этот раз он действительно не может им отказать.
Есть просто барахло, а есть барахло из хрустальной мечты женского сердца. И горе тому мужику, который сдуру перепутает. Горя Дон не боялся — натренирован, как питбуль, выигравший три схватки с носорогом. А вот причинять горе девчонкам полное дерьмо. Что у него, если разобраться, есть в целом мире, кроме них? Да ни хрена! Их нужно было защищать, и он стал сильным. Их нужно было спрятать от мракобесия аборигенов, и он стал хитрым… Впрочем, хитрожопым он — хвала генам — родился. Значит, он стал умным. Ну, уж нет: умным он был всегда и этого не отнять. Тогда благодаря девчонкам он стал целеустремлённым — вот это в самую точку. Они сделали его стабилизатором, а не какой-то допотопный агрегат в черепушке.
Дон прислушался к себе: получилось ли натаскать себя на мужественное преодоление грядущих испытаний? Не очень — оценил «барбос» и предложил программу по ликвидации обнаруженной проблемы. В основе программы лежал заезженный до дыр принцип: включить дурака и самоустраниться. Не в этот раз — окончательно решил Дон и вышел на залитый солнцем задний двор дома. Дома, который он обещал своим неотразимым гадюкам и раздобыл. Мужик сказал — мужик сделал.
И почему он не завёл для них какого-нибудь холопа на побегушках? А лучше парочку. Лох он, а не стабилизатор.
Глава 11
Конструкторы могли бы предугадать, что манипуляторы окажутся
предметом гонений и всяких других издевательств
Объевшаяся Лэйра в коконе пледа свилась бубликом на диване. И выпячивала страдальческую физиономию со всех сторон обиженной феи. Если бы армы не расстарались для своих милых дам и не обустроили летнюю кухню. Если бы Руф не вылез из кожи, разыскав для них хоть какие-то корешки да зелень в суп. Если бы Тарьяс не встал засветло и не сложил печь. Если бы заботливая Гортензия не приволокла наисвежайшего почти блеющего мяса. Если бы дражайшая подруга Паксая не развела бурную деятельность в приготовлении праздничного завтрака. Короче, если бы бедняжку не окружали одни сволочи, эта дура не обожралась бы и не маялась сейчас пузом.
Паксая с Дасланой и Лэти, отхлопотав над завтраком и откушав, расстелили на травке плед и улеглись принимать солнечные ванны. В майках безрукавках и завёрнутых до колен штанах. Этот мир ещё не дозрел до женских пупков и ягодиц, выставленных на всеобщее обозрение. Ему хотя бы до паровозов дорасти. Армы разлеглись вокруг трёх граций в прежнем состоянии слияния с природой. Все элементы композиции лежали молча с закрытыми глазами — учились переваривать пищу без часовых и беспрестанного мониторинга окрестностей.
Дед с Тарьясом бродили вокруг млеющей молодёжи и обсуждали, с какого начиная места, станут жить-поживать в унаследованном… Пожалуй, не меньше, чем какой-нибудь нарат. А то и целое королевство, если сравнивать земли Утробы с прочими царствами-государствами. С «какого места начиная», два патриарха системы станут «наживать добра», Дон старался даже не представлять. Методы наживы этой парочки стратегов грядущего экономического процветания наверняка мирные, но их законность под вопросом.
Дайна с Руфом и Гранкой унеслись к официально закреплённому за грагами бассейну. Оттуда доносился приглушённый расстоянием визг Рамаза и Бестолочи. Взрослые граги знали, как с толком провести время после праздника живота. Это двуногие недотёпы выбрали бассейн, большая часть которого имела каменные бортики из обнажившейся породы. А бассейн умных людей со всех сторон окружён залежами целебной грязи, елозить и рыться в которой райское наслаждение.
Мнение «умных людей» разделяли Руф с Гранкой. Когда Дон в задумчивой созерцательности обошёл дом и полюбовался детками, на ум пришла мультяшная песенка. Ты свинья и я свинья, все мы братцы свиньи — так, кажется. Маленькая гадючка и её верный хранитель елозили и рылись в грязи наравне с парочкой грагёнышей. Дайна сидела на камушке по колено в грязи и месила её в какой-то ножной гимнастике. При этом о чём-то весело щебетала с малышнёй. Они счастливы — позавидовал Дон. Потому, что его час близился.
— Ага! — желчно обозначила поимку подлого манипулятора Лэйра.