— Ну, что? Отвела душеньку? Нахамила Гордаське? — насмешничала бабушка, нежно разбирая белые, как снег, густые пряди родной для неё внучки, которую какая-то нелёгкая занесла родиться в Сверде. — Чего вы всё от неё домогаетесь? Неужто непонятно: какой она жизнь прожила, такой и помрёт. Вам с Баирой уж по три десятка лет. Взрослые девки! А всё как дети малые: сами себе сказки сочиняете. А после злитесь на весь свет, если в тех сказках правды не находите. Лежи! — прихлопнула она вздумавшую взбрыкнуть голову. — Знаю, чего вскинуться норовишь. Я уж Власту послала: выпустит она Ладеюшку из темницы… Темницы! — фыркнула Драгомия. — Придумают тоже. Или темниц не видали? Баира ладно, в степи росла, где подземелий не копают. А ты в своём Сверде, почитай, всякого навидалась. Так неужели наш склад подвальный, где Ладею заперли, и впрямь так ужасен?
— Не в этом же дело, — обиделась Крислин, плотней прижимаясь к бабушкиным ногам. — Никто не смеет так изгаляться над безответной сиротой. Мы её к себе привезли для благой жизни. Чтоб у девчонки дом появился и наставницы. Никто к этой… Гордасии в род не набивается. Кому она нужна? А девчонку затретировала. Нас подмять не может, так на ней отыгрывается, как ей заблагорассудится. Вот ты мне скажи: на кой ляд эта старая… опытная женщина отправила Ладейку разведывать дела у пришлых щупов? Она ж зелёная, как сопля, и опыта с ноготок. Ты меня знаешь, — укоризненно покачала пальцем Крислин. — Если я где налажаю, так любую кару приму: и в наказание, и в науку. Слова поперёк не скажу, раз заслужила. Потому как с меня спрос настоящий. А с неё? Сунули дурочку в дела взрослых, а теперь шпыняют. Где тут наука? Ты вон четырнадцатый десяток размениваешь, а тоже за себя сполна не отвечаешь. Ты колени сегодня мазала или…
— Забыла, — накляузничала Баира.
Она возникла за спиной Драгомии, и протянула той баночку с целебной мазью.
— Погоди, — отмахнулась бабушка и покликала: — Гордюшка, а ты чего там мнёшься? Поди-ка сюда. Хорош улиткой ползать. От всякого дела в скорлупке не спрятаться. А нам с вами нынче нужно о деле поговорить.
Горди бросила подпирать спиной сосну в десятке шагов от них и подошла. Опустилась на траву по другую сторону кресла.
— А вот и наша красавица! — пропела Драгомия навстречу гостье, что показалась в воротах подворья. — Наконец-то. А то я уж и ждать перестала.
Невысокая девушка с точёной фигуркой и вправду прекрасным лицом приближалась уверенным, чуть порывистым шагом. Длинные до колен каштановые волосы распущены, карие глаза смотрят цепко, расчётливо: всё подмечают до распоследнего пустячка. Среди молодого поколения щупов Утробы она была самой сильной и, пожалуй, самой дерзкой. Не зная отказа у матери — та родила её почти в шестьдесят и не могла надышаться на свою звёздочку — Власта и с прочими тётками не слишком считалась.
Появившись в Утробе, Крислин поначалу насторожилась на её счет. Чего угодно ждала от злой надменной гордячки. Опасалась. А потом увидала, с какой лаской и терпением Власта тетешкается с годовалой Атани, и поняла, что у неё за душой. Девке только недавно пятнадцать минуло, а горя она хлебнула — на десятерых хватит. Их с матерью Гордилена с Драяной — повезло рядом околачиваться — в одном из наратов Варсии с кострища сняли, когда к нему уж огонь подносили. «Ведьмы» так разошлись, что там по сию пору судейские в постель ссатся, коли помянут их к ночи. Почти три десятка народа прикончили и не поморщились. А ведь Драяна — дочь бабушки Драгомии. Кровиночка. И похожи друг на дружку удивительно — одно лицо. А эта её лютость и остуда сердечная делает их совершенно разными. Даже с виду.
— Прости меня, бабушка, — искренно покаялась Власта с поясным поклоном. — Пришлось целое представление разыграть, чтобы от матери сбежать. Так что давай уж поскорей. Знаешь ведь её: скоро заявится. Тогда поговорить нормально не сможем. А после ещё и тётке Драяне наябедничает, что ты опять молодых приваживаешь. Они с тёткой Гордиленой снова начнут тебя доставать, — ядовито посетовала юная змеища.
— Ты о чём это? — забеспокоилась Горди.
Схватила бабушку за руку и вытаращилась на Власту.
— Забудь, — холодно бросила Баира, продолжая торчать за спиной Драгомии.
— С бабушкой ничего не случится, — пообещала Крислин. — Не о ней речь.
— Точно! — хмыкнула Власта и плюхнулась на мягкую кочку перед креслом: — Речь о наших мамках, которые скоро допрыгаются. И нас осиротят.
— Ну, ты полегче! — рассердилась Драгомия и заёрзала в кресле курицей, пробующей новый насест: — Не тебе ссыкухе старших поносить.