– И какова тема следующего заседания?
– «Гетеросексуальный акт – синоним изнасилования?»
– Ясно. А кто будет?
– Энни, Кэти, Сара из моего бегового клуба, Глория, ее кузен Мартин и Маргарет – она работает со мной волонтером в благотворительном магазине. Каждый готовит блюдо. Я делаю шашлык из халуми, – сказала она, переходя с разделочной доской к блендеру и отправляя в него мешанину из фруктов и овощей.
– Откуда такой внезапный интерес к феминизму?
Мама нажала кнопку на приборе, и тот с резким гудением начал перемалывать кубики в блекло-зеленую жижу.
– Не такой уж внезапный! – прокричала она, перекрывая электрический рев, затем выключила блендер и налила волокнистую жидкость в стакан.
– А вообще здорово, мам, – смягчилась я. – Классно, что у тебя столько разных интересов.
– Да уж, – сказала она. – И еще только у меня есть свободная комната в доме, поэтому я предложила использовать ее для встреч «Книгоголиков».
– У тебя нет свободной комнаты.
– Кабинет твоего отца.
– Но папе нужен кабинет.
– Никто его у папы не забирает. Просто какой смысл держать целую комнату в доме и почти ею не пользоваться, словно мы живем в Бленхаймском дворце[10]?
– А как насчет его книг?
– Перенесу их вниз.
– А документы?
– Все важное у меня в архиве. Кроме того, кучу вещей можно выбросить.
– И все-таки я бы их просмотрела, если не возражаешь, – выпрашивала я, словно капризный ребенок. – Вдруг они ему нужны? Или понадобятся нам, позже, чтобы освежить его память и напомнить о…
– Конечно, конечно, – сдалась она, отпивая смузи и недовольно раздувая ноздри. – Все наверху в нескольких стопках, ты увидишь на лестничной площадке.
– Хорошо, спасибо. – Я слегка улыбнулась в знак примирения, сделала глубокий, но невидимый йоговский вдох и спросила: – Какие еще новости?
– Вроде бы никаких… Ах да, я решила изменить имя.
– Что? Зачем?
– Мне никогда не нравилось имя Нэнси, оно слишком старомодное.
– Немного странно менять его сейчас, не находишь? Все уже знают тебя как Нэнси, новое имя не приживется.
– Хочешь сказать, я для этого слишком стара?
– Нет. Просто, по-моему, эксперименты с именем уместнее в средней школе, а не после пятидесяти.
– Ну а я решила поменять его сейчас, и точка. Я все разузнала – тут нет ничего сложного.
– И какое имя ты хочешь взять?
– Мэнди.
– Мэнди?
– Мэнди.
Я сделала еще один глубокий йоговский вдох.
– Разве Мэнди не из той же оперы, что и Нэнси? Они ведь даже рифмуются.
– Нет.
– Да, это называется «ассонанс».
– Я ждала чего-то подобного. Вечно ты найдешь способ меня упрекнуть. Не понимаю, почему тебя это так заботит, я всего лишь хочу любить свое имя.
– Мам! – взмолилась я. – Никто тебя не упрекает. Просто эта новость – как гром среди ясного неба.
– Вовсе нет, я всегда говорила, что мне нравится имя Мэнди! Я всегда считала его стильным и забавным.
– Ладно, ты права, оно стильное и забавное, но подумай вот о чем… – Я понизила голос: – Возможно, сейчас не самое подходящее время забивать папе голову тем, что его жена через тридцать пять лет совместной жизни взяла другое имя.
– Не говори глупостей, все куда проще, – отрезала она. – Ни к чему раздувать из мухи слона.
– Он не поймет…
– Я не могу сейчас об этом говорить. Иду с Глорией на виньяса-флоу йогу.
– Ты не останешься? Я приехала с вами пообедать.
– В доме полно еды. В конце концов, ты повариха. Вернусь через несколько часов, – сказала она, беря ключи.
Я пошла к отцу, все еще увлеченному газетой.
– Пап?
– Да, Би? – произнес он, поворачивая голову.
При упоминании папой моего детского прозвища я ощутила волну облегчения. Как и у всех удачных прозвищ, у него имелось множество бессмысленных и затейливых версий: изначальное «Нина-Бина» превратилось в «мистера Бина», «Бамбини», «Бинибина» и, наконец, просто в «Би».
– Мама ушла, так что я приготовлю нам обед. Как насчет фриттаты?
– Фриттата, – повторил папа. – У нее есть английское название?
– Это вычурный омлет. Представь омлет, принаряженный для вечеринки.
Он засмеялся.
– Чудесно.
– Только сначала разберусь с вещами наверху, а после займусь готовкой. Может, пока принести тебе кусочек тоста? Или что-нибудь еще?
При виде растерянного папиного лица я тотчас укорила себя за слишком сложную постановку вопроса. По большей части папа был способен быстро принимать решения, но иногда путался при выборе ответа. Чтобы спасти его от замешательства, я спросила:
10
Бленхаймский дворец – родовое имение герцогов Мальборо, один из крупнейших дворцово-парковых ансамблей Англии.