Полянский говорил это хотя и уставшим голосом, но спокойно, был сдержан, как настоящий офицер. Не производил впечатления сломленного человека.
— Возможно, я был тогда несдержан, — объяснял он. — Вспылил. Сказал: «Преступников проверяйте, а я человек законопослушный». А они — сразу стали меня избивать. Понимаете, я для себя привилегий не хочу, но обида очень большая.
— Обида? На страну?
— Нет, не на Родину. Только не на Родину. На людей… Систему. На эту круговую поруку.
Полянский помолчал немного. Потом его прорвало.
— Думаете, я не мог бы один с ними справиться — если бы захотел?! Я боевой офицер, меня специально обучали уничтожать противников. Хоть голыми руками. Тем более, у меня было оружие на себе в тот вечер. Но я же не воспринимал тех сотрудников как врагов, как противников! Это моя милиция! И я хочу справедливого к себе отношения! Я хочу справедливости!
Правоохранительная машина не могла простить Полянскому публичность этой истории — публичность, на которую тот принципиально пошёл — это же такой удар по имиджу Системы: если уж при проверке документов милиция избивает Героя России, то что же могут сделать с обычным гражданином. Так хозяева этой Системы понимают принцип «честь мундира»: высунулся — дожать, сломать! Чтобы другие увидели и поняли! Чтобы другим неповадно было!
— Валентин Валентинович — боевой офицер, человек по-военному резкий, где-то эмоциональный, — рассказывал тогда мне адвокат Полянского Вячеслав Макаров. — Но он же Герой России! Это же должно что-то значить! К нему подходит сотрудник милиции и грубо требует документы. Сотрудник — при исполнении! Ну, представься, вежливо извинись за беспокойство, не забывай, что власть олицетворяешь. Я это говорю не только из-за произошедшего с моим подзащитным, нет, это же болезнь человека в форме.
Эта история не очень нравилась ни нашему начальству, ни пресс-службе МВД, с которой руководство Студия спецпроектов согласовывало все темы. Аида передавала, что глава пресс-службы МВД Валерий Грибакин [2], услышав про дело Полянского, закашлялся и протянул: «Ну, что вы туда лезете. Нашли, кого выбрать в качестве героя для своей программы. Это же дело неоднозначное!» А потом добавил, что «этот военный слишком заигрался в публичность».
— Валерий Викторович (Грибакин — Э.М.) сказал, что на тему с этим Полянским он не придёт, — рассказав реакцию милицейского начальства, резюмировала Аида, и всё стало окончательно ясно.
Всё же лично я неправильно понял руководство «Активнее сотрудничайте с ментами!» Я же не против сотрудничества: у людей есть проблема, они обращаются на ТВ, почему же не контактировать, не сотрудничать с МВД, чтобы помочь пострадавшим, решить их проблемы. Если есть повод — то и с конкретных «силовиков» спросить. Но вот согласовывать каждый свой шаг с милицейскими пресс-службами… Чтобы какой-то генерал пришёл в студию и, поглаживая свой круглый живот — большой, но такой трогательно упругий и пушистый — щурился от блаженства и пиарился на всю страну, да? И чтобы я в этом участвовал? Ну, уж нет.
Последний раз с Валентином Полянским я разговаривал 30 декабря 2008 года. Ещё раз извинился, что запись программы переносится на конец января — я в это верил. И поздравил с наступающим Новым годом — пожелал ему, чтобы эта история для него поскорее закончилась победой.
— Спасибо вам, — стал он благодарить. — Спасибо, за то, что вашей программе это небезразлично, за ваш труд. Чем больше мы будем обсуждать проблемы нашего общества, тем скорее они будут решаться. Без вас, журналистов, это невозможно сделать…
В ночь на 3 января 2009 года Валентин Полянский покончил жизнь самоубийством из наградного пистолета. В оставленной им предсмертной записке он обвинил в своей смерти Артёма Пахомова — следователя, который курировал уголовное дело в отношении полковника.
И мир не перевернулся.
Уголовного преследования Артём Пахомов избежал. Более того, пошёл на повышение — стал заместителем руководителя Следственным отделом по расследованию преступлений на метрополитене, особо режимных объектах и в экологической сфере СУ СКП по Москве. Среди коллег этот успешный следователь-карьерист завоевал репутацию самодура — может кричать на подчинённых, издеваться над ними, унижать, а может, закатив скандал, кататься в истерике по полу и выпускать пену изо рта…