Но работа шла — мы ведь так долго этого ждали, изголодались. Все три выпуска поручили нашей «оппозиции». Дескать, команда Аиды делала тогда другую программу — «Закрытый показ». Также прикрепили к нам Инну Панкову, бывшего редактора «Пусть говорят» — мол, «будет помогать». Они ждали провала, они были уверены — ток-шоу нам не по зубам…
Вечером в понедельник руководство решило, что в четверг будет запись ещё одной темы — «Увольнения». И, возможно, также и моя тема «Телефонный терроризм».
Во вторник утром — новые указания. Время записи тем может быть изменено. И, возможно, всё-таки их будет не четыре, а три.
Это разозлило — у нас ведь договорённости, люди изменили планы, пошли нам на встречу. Если ещё о переносе времени можно переговорить, то как объяснить — почему отменяется запись, к чему нужны были эти уговоры…
Днём через Олега начальники сообщают — записывать будут точно три темы, а не четыре. Но какие именно — пока сами толком толи не знают, толи ещё не решили. В редакции сложилась предреволюционная обстановка.
Вечером заявляется наша девушка. Довольная, счастливая.
— Надо сделать всё хорошо! Никонова будет присутствовать в четверг. А Эрнст…
Тут она почему-то аппетитно сглотнула слюну.
— …а Константин Львович не придёт, но потом, естественно, самолично ознакомится с записью программы. Смотрите у меня — не подведите нас!
Эта девушка, которой я не доверил бы даже поручение принести кассеты из видеотеки, уже считала себя большой начальницей. Видимо, ей дали понять это. Даже сигарету Аида теперь держала по-другому: медленно протягивает руку в сторону пепельницы и замирает, фиксирует руку в таком положении — ждёт, чтобы ей поднесли блюдце. А как стряхнёт пепел, благосклонно кивает. Пепельница рядом с нею, а она — опять за своё…
Спрашиваем, какие темы будут. И о точном времени записи каждой из них — ведь уже вечер вторника. Мол, что людям говорить.
Теперь нам демонстрировали роль оракула.
— Ещё не ясно. Ещё не решили там, — и указывает пальцем в потолок. — Думают!
Я уже не мог спокойно наблюдать этот хип-хоп.
— Почему, Аида? Почему утром одно, вечером — другое? То говорят — делайте четыре темы, а теперь — делайте три.
Недовольно выдохнула свой ментол, потом состроила брезгливую мину, но ответила:
— Пришлось бы первую запись начинать в 10 утра. А ведущая не может так рано приехать. Кстати! Я забыла сказать, ведущая — Анастасия Мельникова. Ну, та, которая из сериала про ментов. Да… Кто-нибудь займитесь бронированием билетов для неё из Питера, она сама не может. И о машине ей на вокзал договоритесь.
Она задумалась и добавила:
— Но, может, и не она будет ведущей. Посмотрим…
— Как так? Как это — она или не она? — хором заволновались коллеги. — Если не понравится — снова будем писать, снова этих героев приглашать? Что же это такое?!
— Вы же не даёте мне сказать! — закричала Аида. — Это будет запись, но не для эфира. Мы вчера так постановили (!) — это будет «пилот» [3], проба. Надо оценить ведущую — как она держится в студии, получится ли у неё вести ток-шоу или нет. Кроме того, проверим, как смотрится программа. Руководство потом изучит запись и решит…
Мы сидели молча — не могли поверить.
— Работать будем в студии программы «Пусть говорят», с их декорациями. Всё! — поднялась и стала уходить, но у выхода резко обернулась. — Смотрите — не подведите нас!
Может, от этого кому-то станет смешно, но мне не стыдно — ту ночь я не спал, не смог. Понимал, что не сдержу слова — не промолчу. Сколько раз ругал себя, пытался заставить. Дескать, особенно сейчас — во время кризиса…
Утром в среду коллеги тоже не выглядели отдохнувшими. Собрались: эмоции, риторические вопросы, мат. Даже Инна Панкова загорелась нашей оппозиционностью. Решили — надо поговорить с Никоновой. О чём будет разговор — не обсуждали, но всем было понятно.
Руководитель Студии спецпроектов перевела стрелки на Аиду — грубая игра. А та к нам не торопится, важные дела у неё. Ощущение, что ожидали нашего бунта — просчитывали.
Заявилась лишь вечером. Настроение у неё боевое — амплуа воспитательницы, растягивающей показательную казнь над группой детсадовцев за бойкот киселя и макарон с сыром. Видно — роль репетировала.