— Я не буду с ней разговаривать! — ответил я Олегу на наполнившие комнату стоны.
— Ну, почему? Ну, почему? — громко заныла Никонова. — Ну, почему вы такие… а?
Схватилась за сердце. Руки ломает. Некоторые женщины, когда им нужно, становятся неплохими актрисами.
— Олег, ну, скажите ему. Ну, Олег, пожалуйста.
— Я не жду конструктивного диалога с Вами, — повернулся я к ней. — Согласен на встречу при юристах. Наши юристы и ваши юристы.
— Будут юристы! Будут! Но давайте сейчас побеседуем. Пожалуйста! Умоляю вас!
— А с Вами — о чём говорить? Вы же не хотели общаться. Забыли? Даже об увольнении мне сообщили через третьих лиц…
— Да! Да! Я была неправа! Я раскаиваюсь. Но сейчас — давайте побеседуем. У нас будет сейчас… эээ… юрист.
Олег тронул меня за руку.
— Ну, давай, послушаем, что она хочет? — повёл себя грубо с женщиной Олег — но та заслужила. — Посмотрим, что их юрист скажет о бездарно и нагло провёденном ими увольнении. Ну?
И стал грозить пальцем бывшей начальнице.
— Только предметный разговор! Без эмоций!
— Будет! — засверкала топ-менеджер Первого канала. — Будет только предметный диалог! Обещаю! Я клянусь! Поклянусь, чем хотите!
— Смотрите! — поверили мы.
— Может, — заискивающе заулыбалась Никонова, коротким прыжком оказавшись в сантиметрах от нас. — Может, пойдём в мой кабинет, а? А?
— Нет! — остановился я. — Туда не пойду!
Олег резко повернулся к Никоновой и посмотрел на неё — я не увидел как, но та, что-то прочитав у него на лице, отскочила к стене, съёжилась, сумку притянула к груди, а ближайшую к агрессору ногу поджала под себя.
Мне стало жалко женщину.
— Пошли в «Макс»! — отрезал грубо коллега.
— Да, да, конечно… — зашептала Никонова. — Как вы скажите…
И понеслась перед нами по длинному коридору, показывая дорогу — как будто мы не знаем, где «Макс» — то смешно подпрыгивала, то семенила ножками.
В главном останкинском кафе к нам присоединяется какой-то странный парень субтильного телосложения. Просто возник откуда-то — вдруг! может, где-то прятался? Да и сам он какой-то суетливо-подвижный, какой-то дёрганный — нервный.
Смотрю на его лицо. Лицо тоже странное. Уставший, нет, убитый взгляд. Помню, я тогда изумился: либо парень, возможно, чем-то болен или не занимается спортом; либо его грандиозным размышлениям постоянно мешают и надоедают окружающие, простые смертные, со своими проблемами земными — хоть вешайся; либо ему просто очень надо было в туалет, а его потянули сюда — на переговоры. Ну, ладно, думаю — это же просто юрист.
Садимся вчетвером за свободный столик. Они — напротив нас. Это их выбор.
Обстановка, кстати, не самая лучшая для разговора без эмоций. Потому что помимо вышибленной из привычного образа Никоновой и болезненного субтильного паренька-юриста противоположная сторона представлена ещё и сотрудником Службы безопасности Первого канала — очень активным сухощавеньким человеком небольшого роста и пожилого возраста с внешним видом дачника-пенсионера, находящегося в перманентном состоянии войны до победного конца с соседями такого же социального статуса. Он, как я понял, был приставлен как защищать Никонову с юристом, так и наблюдать за нами с Олегом. Потом спрашивал у него имя и должность — очень он мне запомнился — но тот не выдал тайну, не раскололся. Я, почему-то, был уверен, что именно ему могла прийти мысль ломать забаррикадированную нами дверь редакции кувалдой.
Так вот, этот беспокойный человечек сел за соседний столик и на протяжении всего нашего разговора взглядом держал на мушке нас двоих, показывая, непрерывно прыгающей мимикой на лице, что, «в случае опасности», либо проворно пустится наутёк, либо выхватит какое-то оружие, хотя таковое при нём не наблюдалось. Кроме того, «дачник-пенсионер» постоянно куда-то звонил и разговаривал с телефонной трубкой как по рации — держа её перед лицом…
Начинается «предметный диалог».
— Олег, зачем нужен был этот заказной спектакль? — бросается в бой Никонова и, одновременно красноречиво кивнув своему субтильному коллеге, продолжает: — Почему вы подставили Первый канал? Мы же с такой теплотой к вам относились! Любили вас, берегли!
Клюнувший на приманку Олег возмущается. Начинается спор между ними.
— А почему вы считаете несправедливым ваше увольнение? — спрашивает меня юрист.
Теперь уж я даю себя обмануть — проглотил приманку. Начал ему объяснять. Как уволили задним числом; как специально ждали целый месяц, и только после этого объявили о решении руководства — чтобы сотрудники не могли его обжаловать в суде; как конкретно меня обманули с Договором об оказании услуг на февраль — хотя, мол, он регулирует гражданско-правовые, а не трудовые отношения; да и трудовую книжку мне выдали только 5 марта, а копию приказа — так её, вообще, 12 марта…