- Артур вас убьет.
- Артура здесь нет, - его ладони ныряют под юбку, туда, где у меня уже нет белья, его пальцы сухие, и я сухая, он ощущает это и замирает. Держит меня, возится у меня за спиной, шуршит фольга, он что-то тычет мне в губы:
- Ешь.
Пахнет шоколадом, это конфета, она тает в его пальцах, он ждет, что я буду слизывать и шепчет на ухо:
- Ты самая красивая на свете.
Так говорит мне врач, принимай себя, люби себя, ты самая красивая. И я бы рассмеялась сейчас, но это очень грустно. На сеансах настаивает Артур, у меня нет аппетита и я худею, они думают, у меня стресс и депрессия, я принимаю таблетки, а в побочках понижение либидо.
Я холодная. Долго разогреваюсь. Имитирую оргазм. Одного секса за ночь мне по горло много, Артур злится, мы ругаемся.
Мне все ясно, он думает, что я устаю в чужих кроватях, раз с ним я ледышка, и так легко верит сказочнику, сочиняющему обо мне сплетни, он не понимает про эффект антидепрессантов.
- Юля, ешь говорю, и забудь обо всем. Здесь только мы трое, - он нетерпеливо размазывает конфету по моим губам, рассчитывает, что примитивный комплимент и шоколадный гормон счастья разбудят во мне сексуальное влечение, и я наброшусь на них дикая, голодная.
- Заканчивай маскарад, - дергаюсь, когда он накрывает меня собой, будто горой, ведет вперед, он вплотную, упирается в меня разбухшей ширинкой, он или застегнулся, или не он две минуты назад почти во мне был, от напряжения, меховой жилетки и от него по позвоночнику ползет пот, - ты плохой кот. Тебя надо натыкать носом в какашки. Выпусти.
- А ты плохая киса, получишь под хвост, - слышу громкий шепот другого мужчины, самого его не видно, он роется у меня в ящиках. Смотрю на его макушку и не могу определить цвет волос. Темный. Русый, каштановый. Или блондин, на его волосах переливаются цветные огни уличной вывески и путают меня.
Наконец, показывается маска, он со стуком водружает на стол "Гран Патрон" и выпрямляется.
Возится с брюками. Члену там было тесно, он бодро выскакивает. В мягких отблесках ночного города кажется, что этот самец такой же теплый и атмосферный, абсолютно заурядный владелец малого бизнеса, когда сотрудники расходятся по домам, жарко трахает секретаршу, обычный, понятный, безопасный. Но он рушит полет моей фантазии отрывистым шепотом:
- Значит, любишь большие патроны, Юль.
И натягивает контрацепцию. Я точно знаю этого человека, или знала, ведь он прячет за пластмассой лицо, а за шепотом голос, выпускает наружу свою тьму, и я, как в омут с головой, ныряю в панику.
Резко тянусь за бутылкой.
- Конфету запить? Погоди, - мужчина за спиной трогает мои запястья, ослабляет Артуровский ремень, снимает и отбрасывает его в сторону. Не отпускает меня, теребит винтажный браслет, черный речной жемчуг - подарок Артура, и стягивает его с моей руки. Плещет на него текилу. Наматывает бусинки себе на палец.
Даже представлять не буду зачем. Набираю в грудь воздуха, беру предложенную бутылку и швыряю в стену.
Они отворачиваются, я толкаю одно из кресел и бегу к окну. Руки свободны, мужчины тупят над моей выходкой, я успею, выпрыгну, все хорошо.
Глава 10
Все плохо.
Возле подоконника оступаюсь на чем-то остром и с криком валюсь на пол. В ладонь впивается огромный осколок - останки моей несчастной лампы.
Кто-то тут же вырастает рядом, наклоняется ко мне и со смехом касается плеч:
- Киса, аккуратнее. Ушиблась? Так не надо бегать. И с бутылкой промазала. Она в кресле. Почти не разлилась. Выпьешь?
Удобнее беру стекло и, замахнувшись, тычу ему в икру, веду глубокую линию по черным брюкам, сквозь них кожу режу, и он, с шипением, отступает:
- Юля, я тебя щас выпорю.
Это последнее, на что смотрю, на его ноги в дорогих блестящих туфлях, а дальше на глаза плотно ложится какая-то мягкая ткань, ее завязывают на затылке, отбирают осколок и отрывают меня от пола.
Юбка задирается, голые ягодицы касаются дубовой столешницы. В нос бьет запах элитного спиртного. На лицо набрасывается тяжелая рука, давит мои щеки, заставляя рот открыть, под ее напором подаюсь вперед и впечатываюсь в горячие мужские губы.
Он снял маску.
И он пил текилу. Нагретый алкоголь из его рта в мой, в мучительной жажде теряюсь, делаю крепкие глотки с его губ, он медленно делится, вливает в меня серебряный напиток, терпкий привет Штатов Мексики, на языке смешиваются изюм и ваниль, шоколад и агава.