И ещё раз.
Громко выдыхаю. Я смирилась с жестокостью, и их плавность вводит меня в ступор, они оба сменили тактику, с разврата почти на невинность, не толкают в меня пальцы и никуда не торопятся. Руками не трогают, только льдинками, медленно раскатывают по коже трясучку, стылые заморозки, и каждый их короткий живой поцелуй сквозь белье, как разряд тока, доза огня.
- Замерзла, кис? Согреть? - в этом шепоте вся суть моей фамилии и меня самой, снегурку над костром хотят сжечь.
И я языки пламени жду, и это меня пугает.
- Дайте мне встать, - ворочаюсь, но мне не дают шевелиться, немеют зажатые крепким телом ноги, немеют плечи, на которых камнем лежит тяжёлая рукая, лопатками пригвождая меня к гладкой поверхности. Тело, в лужицах с листками мяты, уже не ощущаю целиком, лишь ноющий озноб груди подбирается к соскам, и мышцы ягодиц сокращаются, и кажется, что вот-вот лёд мне засунут прямо под белье, и я всхлипываю, когда его тормозят горячие губы, пара укусов, остатки тепла на ткани, и всё по новой.
- Ладно, всё, только уберите.
Сдаюсь, в теле нарастает нестерпимый зуд. Бюстик царапает соски, и бикини мокрые и холодные, прилипают к коже, и когда я уже не могу этой пытки выносить, и пытаюсь вытащить руки из варежек, с меня резко сдирают белье.
Мягкие губы обхватывают набухший клитор.
Из меня вырывается стон, мне так остро и обжигающе, чуть дергаю ногами, чтобы он понял, не отодвигался и грел меня, чтобы глубже целовал.
Другой кот тянет бюстгальтер вниз на живот. Подув на сосок, обхватывает его зубами. Складываю ладони на его плечах, резинка между варежками врезается ему в спину и помогает мне вдавливать его в себя. Он с глухим рыком приподнимает меня, руками ныряет под мою талию, порывисто и алчно целует грудь, и мне передается его напряжение, ему ещё сложнее было меня так долго мучить, он сам мучился, и теперь с размахом, увлеченно, выплескивает в меня свою похоть.
Рваными засосами поднимается по шее к губам, впивается в них. Задыхаюсь, меня колотит от языка внизу между ног, я так отчаянно поддаюсь его ласкам, и не могу отвечать на его движения, не могу контролировать, беспомощна и открыта ему, бедрами в его тисках, и тело наполняет этими сдерживаемыми чувствами. С двойной силой кусаю мужские губы которые здесь, рядом, и моя агрессия его лишь сильнее заводит. Он хватает меня за волосы, собирая их на затылке в кулак, отрывает меня от себя и тут же сам набрасывается.
Тормозим желание, причиняющее боль, отталкиваем друг друга и снова тянемся за новой порцией, перестаю соображать и отдаюсь пламени, власти этих мужчин, растворяюсь в ней, и внутри, пока слабо и неуверенно бьётся что-то томительное, оно отчаянно нарастает, ноги дрожат и скручивает живот, инстинктивно рвусь бедрами навстречу языку, ещё, совсем чуть-чуть, если он остановится, я свихнусь.
Он останавливается.
Меня будто прижигают льдом, так беспощадно бросают в реальность, различаю срывающийся шепот:
- Нравится, Юль? Кончаешь?
Он резко вырывает меня из объятий второго кота, дёргает вниз. С трудом нащупываю пол, слетает оставшаяся туфля, запинаюсь на ней, пока он грубо разворачивает меня спиной к себе.
Я размазана, я сейчас не готова стоять, заплетающимся языком пытаюсь ему об этом сказать, и не успеваю, сначала ощущаю его скользящие по складам пальцы, там или вода, или его слюна, или мое возбуждение, всё вместе, он дёргает меня ближе, ладонью давит на поясницу и рывком проникает в меня до упора.
Глава 28
Глубокий толчок таранит меня почти насквозь, не устояв, плюхаюсь грудью на рояль.
Он не оставляет мне времени привыкнуть к тугому сгустку вен, гладкой коже, волокну желания, он выходит и врезается снова, ещё глубже, большой и толстый ответ на мой вопрос:
Ничего мне тогда не примерещилось. Тело требовательно впитывает каждое его движение и готовится показать нам обоим небо в алмазах.
- Тебе хорошо, Юль? - его шепот срывается, он скользит наружу, так поспешно, чтобы вернуться, и внутри всё сжимается вокруг него, когда он со шлепком вбивается до основания, с ожесточением, сродни звериному, за бедра натягивает меня на себя сильнее. - Пизд*ц щас рехнусь.
Глухо хриплю, носом уткнувшись в лимонную лужицу, глохну от стука сердца в ушах, не понимаю уже, где я и с кем, кажется, жизнь - один длинный половой орган с крупной разбухшей головкой.
Нет.
Не один.
Волос касается второй кот. Заставляет поднять голову, что-то надевает мне на шею, вроде цепочку. Пальцами в варежках хватаюсь за его рубашку. С каждым толчком бьюсь в его грудь, и он гладит мои волосы, ласково, словно успокаивает маленькую девочку, но он в курсе, он знает, что меня так мотает потому, что сзади меня отчаянно трахают.