- В трусы засунуть, к паспорту, - огрызаюсь.
Он молча выезжает со стоянки.
Смотрю сквозь стекло на сумерки в первых огнях, на мрачный профиль Артура и снова пытаюсь наладить беседу:
- Ты на счёт больницы моим родителям не сказал?
- Не сказал. Только что ты расстаться решила сказал.
- Зачем?
- А это секрет?
- Когда сказал?
- Сегодня к ним заезжал.
Кружит голову, откидываюсь на сиденье.
- Всё, кончились вопросы? - докапывается он со смешинкой в голосе.
Не отвечаю и размышляю, кажется, что он врёт.
- Ты домой к ним заезжал? - поворачиваюсь.
- На дачу.
Нет, не врёт. А я ведь думала, что он мимо ушей пропускает мою болтовню, что у родителей дачный сезон аж до октября растягивается, и в городе их не застать.
Он смотрит на дорогу и улыбается, и лучше бы перестал кривить губы, над нами висит атмосфера неправильности.
И я могу не спрашивать, и так догадываюсь, что родители ему ответили. Что, разумеется, Юля дура, Артур, не принимай близко к сердцу, она капризничает, помиритесь. Потому, что они всегда и во всем на его стороне, и если бы папа полгода назад не поругался с его отцом-генералом, наши семьи бы крепко дружили, но это неважно, Артур всё равно им как сын, и другого не надо.
И когда неделю назад зашёл разговор о разводе, я планировала все решить тихо, рассказать лишь потом, когда родители не смогут повлиять, а теперь они меня просто загрызут.
Ведь я лучше Артура никого не найду.
И вообще.
У них есть младший ребенок, тот ещё маленький монстр, переходный возраст и все дела, и некогда им переживать ещё и за меня, обо мне должен заботиться Артур, Юля, дочка, замужем так принято.
- Что? - он косится на меня, до сих пор с ухмылкой. - Недавно на презентации столкнулся с одним мужиком. Он аукционами занимается. Ну, поболтали. Он сказал, что может достать ту книгу, которую твоя мама хотела. Рождественские стихи Бродского, редкое издание. Вот, он достал. Я маме твоей отвёз. Она так радовалась. Аж мой любимый пирог за полчаса испекла.
- Артур молодец. Всегда такой внимательный.
- Именно так она и сказала. Про твое желание развода ее мнение повторить? Могу с цензурой, могу без. Запомнил дословно.
Он паркуется во дворе.
Идём к подъезду, тереблю его пиджак, вижу, он решил испортить мне жизнь. Поднимаемся в лифте, стоим близко, я нервничаю и откашливаюсь:
- Все таки мне нужны документы. Диплом я получила и теперь могу искать другую работу.
- Зачем? - он выходит, отпирает дверь. - Я задумался над твоими словами. Вместе мы уже год, а детей у нас нет. Пора. Зарабатываю я нормально. А ты будешь вести хозяйство, ребенка воспитывать. Ты же хотела.
Он подталкивает меня в квартиру.
Слушаю щелчок запираемого замка и после его слов кажется, что мы не просто пришли домой, как всегда было, а что он меня тут теперь запрет насовсем.
- Юль, разувайся. Будем готовить ужин. Давно надо заняться твоим питанием.
- Дай свой телефон.
- Зачем?
- Что ты "зачемкаешь"? Подругам хочу позвонить.
- Потом позвонишь. Из больницы я тебя забрал с условием постельного режима. Тебе нужен отдых.
- Да. Но я же могу...
- Не можешь. Всё. Иди переодевайся и мой руки.
Очень плохо палачам по ночам, если снятся палачи палачам
Моя смерть, как у Кощея - в игле.
Которой истыкали ее вены после того, как мы втроём развлеклись на рояле.
Она же хрупкая, аж просвечивает, куда ей двух мужиков.
Двух долб*ёбов.
Доигрались, пускаем титры и врубаем реквием.
Если бы чувство вины могло убивать - сегодня бы закатили знатную пирушку на моих поминках.
Кажется, на третий день принято поминать, так я в ночь на воскресенье умер, пока не официально, снаружи-то вроде как жив.
Даже ходить могу.
Во двор вот пришёл.
На лавочке сижу.
Подняться на их этаж - уровень повышенной сложности.
Стряхиваю пепел, вдыхаю дым. Разбитые губы все ещё саднит, четко Артур приложился.
Я и не уклонялся.
Сам бы себе навалял, если бы битьё моего черепа об стену запускало время назад, или вид размазанных по штукатурке мозгов рядом с фреской ночного города гарантировал мне прощение.
В любовь, как в большую бочку меда, кто-то подсунул ложку дёгтя, и этот дёготь - страсть - смоляная тягучая горячая пакостная дрянь.
Мне надо в пожизненный бан или карантин, ведь ее во мне ни на грамм не убавилось, привет всем, я пироман, кайфую от огня, люблю огонь, сгораю в огне, передайте Юле, что я безумно хочу ее отжарить.