- Что подтвердил?
- Что ты ему намекала. Ах, с Артуром у нас не все гладко, может, как-нибудь пригласишь меня на ужин? - он морщится. Встает. - Всё, закрыли.
- Артур, так мне тоже фотки показывали, - встаю, прижимаю к груди пушистика. - Там были огарки свечей, мятые салфетки и полупустой мешок с углем из супермаркета.
- Не пори херни.
- А что не так? - иду за ним в коридор. - Ночевала я у родителей, с одногрупниками мы дружили, секс, ты сам знаешь, из-за таблеток у нас испортился. Кто тебе сказал?
Он резко оборачивается, и я налетаю на него.
- Ночной клуб, - медленно, по слогам цедит он. - Девичник перед Настиной свадьбой. Ты выходишь из мужского туалета с двумя мужиками. Растрёпанная. Поправляешь платье. Видишь, что тебя заметили. Льёшь слезы и заверяешь, что просто перепила. Умоляешь мне не рассказывать, - Артур криво усмехается. - А они сказали. Подруги твои. Настя с Мариной.
Ворованный воздух
Говорят, если хранишь ее фотку в телефоне - это признак влюбленности. Если думаешь о ней несколько раз в сутки - и это неспроста. Хочется обратить на себя внимание, показать, что ты лучший, чаще общаться - всё в наличии.
Но это ересь какая-то.
Знаю, что на протяжении последнего года оба моих брата любят одну женщину. И эта женщина мне не нравится.
Какая из нее, вообще, женщина.
Мне просто было интересно. Что они в ней нашли.
Месяцами смотришь на нее и бесишься.
И вот я уже подвис и думаю о ней чаще, чем сам Артур.
Артур огибает столики, вертит на пальце ключи, подходит и, не здороваясь, двигает стул. Зовёт официантку, просит кофе.
Тоже пью кофе и тоже молчу. Хотя сам его позвал.
- Сегодня холодно, - говорит он.
- Октябрь, - жму плечом.
- Пора резину менять.
- Я уже сменил.
- Надо чего? - без перехода бросает он.
- Позавтракать хотел вместе.
Он смотрит в окно.
Суббота, недавно рассвело, в кафе только мы и помятые студенты, после бессонной ночи закидывают в топку шоколадные булки и запивают чаем.
Громко базарят.
Наркоманы. И подслушивать не обязательно, я вижу, все опера в два щелчка читают их по поведению. Даже на выходном мозг не отключается, машинально отмечаешь номера машин, прохожих, кто скидывается на закладку возле денежных переводов, кто собрался вариться и погнал в аптеку.
Вот эти, за крайним столиком, всю ночь жрали и курили всякую дурь и колбасились. К утру пришли в себя, желудок заработал. Захотели есть. Сладкого.
Но мне плевать, мне сейчас не до них.
- Ты чего в нее так вцепился? - возвращаюсь к Артуру. Верчу в пальцах зубочистку. - Юля не одна на планете всей. Найдешь другую. Можно тоже Юлю.
Пытаться шутить по утрам - не моё. Сдерживаюсь от кривой улыбки.
- Что ж ты за человек, - он зевает. Трёт лицо. - Везде нос суешь. Как Варвара на базаре. С Юлей мы сами разберемся, до тебя как это ещё донести?
- Да не разберётесь вы с ней, - зубочистка ломается, кидаю ее на стол. - Если не мы, так другие. Будешь всю жизнь на ремонт работать. Потолки чинить. Которые рогами своими обдираешь. Тебя прёт что ли от этого?
Он пьет кофе.
- Бросай её, - настаиваю.
Он все ещё с ней спит. Наверняка. Она всегда рядом, в кровати, только руку протянуть. Он может, я - нет.
Вчера была паршивая пятница, они вернулись с юга, я ее, наконец, увидел, а она почти не загорела, сменила стиль, не носит больше каблуки, натянула строгий костюм, собрала волосы.
Стала другая.
И она не виновата, но я начинаю ее тихо ненавидеть.
Давно начал.
За то, что она такая есть вообще.
Она мне мешает.
Потому, что я ее хочу.
Из головы выбросить не могу.
Особенно после того, как два раза попробовал.
Зря, не надо было.
- Я вчера сказал, - Артур достает сигареты. - Про Настю с Мариной.
Киваю. Вот уж бессмысленная информация.
- И Юля что?
- Решила, что я вру, - он хмыкает. Закуривает. Медленно выпускает дым. - То есть если бы это было правдой. Она бы точно знала, кто ее видел. И кто мог мне настучать. Я же ее проверял. Всю неделю ждал, когда она помчится к подружкам разбираться, какие вы суки, зачем проболтались, я вас просила не говорить.
- Артур, она не дура так палиться, - в раздражении откидываюсь на стуле. Поражаюсь его наивности. - Проще прикинуться, что ничего не понимает. Что она и сделала.
- Тогда она бы исподтишка, мимоходом, в разговорах, помои на подружек лила, - спорит он. - Чтобы я задумался, может, они пизд*т. А она даже вчера их защищала. Мол, не могли они, Артур, как тебе не стыдно. А потом ревела всю ночь. Под утро устала и уснула. Устать реветь. Она не успокоилась, у нее силы кончились. Как тебе?