- Ну ладно тебе нагнетать, - она миролюбиво отмахивается, присаживается в кресло. - Этот травматолог...как его...Роман? Артур сказал, что очень хороший специалист. Для твоего же здоровья.
- Ага.
- Вот тебе и ага. Юля, ты успокойся. И посиди, не мельтеши. Разговор есть.
Начинается.
Плюхаюсь напротив. Бездумно пялюсь в висящий на стене тиви.
Она говорит:
- Артур-то не понимает, куда ты рвешься. А я знаю. К рисовальщику своему ты рвешься.
Закатываю глаза.
Вот зачем я тогда ей наплела про идиотского художника?
- И в санатории вы поругались тоже из-за этого твоего маляра, - продолжает она обзывать несуществующего мужчину. - Но ты задумайся, к чему тебя твои глупости привели. Психанула, полезла на нервах в машину, парковку разворотила. Ты руку сломала, Юля! А все из-за этого...мазилки. Тюбика с краской. Бумагу марать - все, что он умеет. А Артур, ты посмотри, - она кивает на воображаемого Артура, - день и ночь под дверью сидит.
Хмурюсь, понимая, к чему она клонит.
- Нет, он сюда не зайдет, - говорю прежде, чем мама успевает открыть рот. - Врач на моей стороне. Ему скандалы в клинике не нужны. А мы опять начнем кричать.
- Так не кричи, - она пожимает плечами. - Знала бы ты, как Артур себя винит за твой перелом. Осунулся весь, смотреть страшно.
Не удерживаюсь от смешка.
Знаю я, как он себя винит. И за перелом, и за то, что мы прикрыли скандал моим неумением управлять транспортным средством.
Когда приехали сюда в субботу утром, и начали прямо у палаты ругаться, Алан, наконец, сообразил, что это уже перебор. И больше не отсвечивает.
А Артур винит себя. И сидит.
Такое я маме сказать не могу. И она снова заводит песню про художника:
- Этот твой мастер кисти. Когда он тебя ждёт? Вылет когда?
Болтаю ногой в воздухе. Разглядываю кошачью морду-апликацию на носках.
Мама будет меня отговаривать. И если не получится, то вместе с Артуром встанет на страже.
Чтобы вразумить блудную дочь.
Но признаваться, якобы нет никакого мужчины с кисточкой - поздно, она меня просто не поймёт.
- Как ты эту гадость пьёшь, - она отбирает у меня газировку. Пододвигает банку с соком. - Так что с художником?
В дверь деликатно стучат. Приоткрывается щель, и в нее пытаются запихнуть мягкого зайца.
Заяц большой, и щель нужна больше. Розовая попка с белым хвостиком никак не лезет. Кто-то мучается и всё равно толкает.
Мы с мамой смотрим на это дело. Мама откашливается:
- Давайте уже заходите вместе с зайкой.
После заминки появляются заяц с Артуром. Заяц и, правда, огромный, почти с Артура ростом, с длинными висящими ушами. Мама цокает языком:
- Красавец какой. Толще тебя, Артур. Ты вон уже как Юля скоро будешь костями греметь.
- Так чахну, Елена. Без пирогов ваших, - он садит зайца на кровать.
- Исправим, - мама встаёт, одергивает юбку. - Щас заедем с тобой в магазин. И к нам на обед, - она наклоняется через стол, чмокает меня. Шепчет. - Будь умницей. Не ругайтесь. Я снаружи.
Она выходит из палаты, Артур с игрушкой сидят на кровати. Он улыбается, неловко, застенчиво, краешком рта.
- Не прогонишь?
- С каких пор спрашиваешь?
- Юля. Я и так себя г*вном чувствую.
- М-м. Поэтому продолжаешь меня здесь держать.
- Я не держу. Я беспокоюсь.
- А на парковке почему не беспокоился? Сильвестр Сталлоне. Рэмбо, первая кровь, - поднимаюсь и он тоже встаёт, иду к нему, он идёт навстречу.
- А что мне ещё делать? Слов они не понимают.
- И ты не понимаешь.
Останавливаемся почти вплотную друг к другу и молчим. Он небритый. Пахнет кофе и дымом. Смотрит не мигая, и ресницы на ввалившихся глазах кажутся ещё гуще. Он чуть дёргается вперёд, словно хочет обнять, но отступает на шаг. Говорит:
- Я не знаю, чем мы все вместе закончим. Но ты пока ещё моя жена. Ты ей и останешься.
Глава 51
- Он обещал, что в среду вечером приедет. Вот я и жду, - говорят по телевизору в популярном ситкоме.
Это повтор вчерашней серии.
Сегодня у меня уже вторник. В остальном все по-старому - перелом, подоконник, ожидание.
Завтра самолёт, а я сижу. Я и заяц, больше никого нет. Снаружи облетают деревья, и задувает ветер. Небольшой парк и пустые лавочки с железными спинками. Асфальтированные тропки и кустики по бокам. Серо-холодно.