Вараны оказались неинтересными пленниками. Они не выражали желания становиться ручными, не реагировали на ласку, не проявляли ни к кому привязанности, но и не демонстрировали особую неприязнь. Хлопот с ними не было. Они легко привыкли к неволе, охотно ели сырое мясо и яйца. К нашему удивлению, вараны помногу пили и на хороших харчах изрядно прибавляли в весе. Довольно быстро они привыкли к присутствию людей и, когда кто-нибудь входил в клетку, никак не реагировали на вошедшего, позволяя брать себя в руки и при этом редко сопротивляясь. Описанные в специальной литературе как свирепые, в условиях неволи «драконы» проявили себя настолько флегматичными созданиями, что даже самые робкие юные лаборантки не боялись их и во время опытов самостоятельно справлялись с животными, не прибегая к чьей-либо помощи.
Флегматичность варанов была настолько стабильной, что, когда сотрудники лаборатории задумали создать к Женскому дню в подарок нашим дамам фильм о жизни института, в одном из эпизодов которого главным героем должен был стать варан, «киношникам» пришлось изрядно повозиться.
Фрагмент фильма с участием варана снимался в институтском коридоре, по которому, стуча каблуками в обе стороны, спешили стройные женские ножки. Путь им должен был преграждать разъяренный варан, а женские ножки должны были выразить все эмоции, которые бы возникли при встрече с «драконом». Этот эпизод фильма снимался так: перед зрителями крупным планом должны были показать лишь пол коридора, главный герой — варан и женские ножки, а их обладательницы оставались за кадром. Ножки оказались очень артистичными и прекрасно справились со своей задачей, зато крупный варан, недавно поступивший в виварий института, проявлять агрессивность никак не хотел. Перед съемками я его подолгу разогревал в термостате, почти поджаривал, но постоянно приходилось дергать ящерицу за хвост, пугать и подталкивать шваброй.
С моей легкой руки варанов для исследования стали заказывать еще несколько лабораторий института, и интерес к экзотическим животным скоро угас. В заключение могу сказать, что опасения Н. А. Ковальчикова в отношении шашлыков все-таки оправдались. Это был тот редкий случай, когда он оказался прав.
Биохимикам, как и М. Константиновой, для исследований годился только мозг свежеубитых животных. Поэтому было жаль выбрасывать крупные туловища «драконов». Однажды, когда были «казнены» сразу несколько животных, появилось желание попробовать жаркое из варанов. Мясо оказалось нежным и вкусным, однако не без недостатков. Живущие в викарии на всем готовом звери быстро жирели. У варанов, как и у верблюдов, жизнь в бесплодных пустынях выработала способность откладывать жирок про запас. Горбов у варанов нет. Как и у других ящериц, жир у них складируется в основании хвоста, и самая мясистая (мяса в варане на удивление мало) и аппетитная часть его тела оказалась малосъедобной.
Второй недостаток не отражался на вкусе жаркого, зато проявлялся в процессе его приготовления, причем настолько, что поварихи отказывались готовить это блюдо, а приготовив, не желали дегустировать. Этот недостаток связан с тем, что почки варанов удаляют из организма избытки азота не в виде мочевины — для этого им потребовалось бы слишком много воды, — а в виде мочевой кислоты, причем почти в кристаллическом виде. Мочевая кислота в значительном количестве присутствует у варанов не только в крови, но и в тканевых жидкостях, и при нагревании интенсивно испаряется, распространяя специфический запах, но в хорошо прожаренном мясе кислоты не остается, и неприятный аромат исчезает. Кстати, и говяжьи почки, из которых готовят деликатесные блюда, в процессе приготовления тоже пахнут, но гурманов это не смущает.