Мать Светы привстала и вопросительно уставилась на медсестру.
— Я. А, что случилось? Что-нибудь со Светланой?
— Нет, что вы. Она просила позвать вас, — вежливо ответила медсестра.
Я занервничала. До последней минуты, я хранила в сердце надежду, Светка опомнится, и мы сможем поговорить. Но моим надеждам явно не суждено сбыться. Надежда Николаевна печально посмотрела на меня, и тихо сказала:
— Не уходи. Я позову, — сказала она спокойно и скрылась за дверью палаты.
Я потрясённо молчала.
Стоило ей уйти, как новые сомнения охватили меня. Казалось, я умру, если не докажу причастность Артёма к покушению. Я долго ломала голову, как мне удастся найти нужные аргументы. Первое, что пришло в голову, конечно полиция, и майор, закрывший меня от пуль, ведь он живой свидетель. А, как быть со всем остальным? Ну, разумеется, девушка Катя, она наверняка подтвердит их связь. Тем более, теперь, от её признаний хуже никому не будет. Главное её разыскать. Я прикусила губу, и машинально полезла в сумочку за телефоном. В следующую секунду, я разочаровалась, так-так поняла, что среди моих знакомых, вряд ли кто-нибудь знает Катю. Маловероятно, что эта девица, сама выйдет на связь. Я уже не рассчитывала, что-либо доказать Светке. В руках ни одного доказательства. Жизнь развернула свои рубежи, так, что не я форсировала события, а они управляли мной. Взглянув на часы, я поняла, что сижу уже полчаса, а продвижений никаких. Под ложечкой жутко засосало. Достав из сумочки шоколадный батончик, я подумала о том, что шоколадная терапия ещё ни разу меня не подвела. Иногда я заедала свою душевную боль шоколадом, ожидая того момента, когда отрицательные эмоции начнут меня покидать, и на душе хоть чуточку станет легче. А ещё это отличный способ подпитать свои серые клеточки. Посидев ещё десять минут, я поняла, что все мои усилия поговорить со Светкой сегодня не увенчаются успехом. А стоит ли? Ей никак не до меня, поэтому я собралась и отправилась домой. Я уже почти вышла за пределы больничного городка, как в сумке запищал мобильник. Это была Светка. Я взяла трубку, и услышала до боли родной голос:
— Привет.
— Привет, — обрадовалась я. — Я думала, что ты навсегда вычеркнула мой номер из списка друзей, плавно перенеся его в чёрный список врагов.
— Ты ошиблась. Послушай, нам нужно поговорить.
— Прямо сейчас? — удивилась я.
— Да.
— Ты уверена? Что…
— Не переживай, я в порядке. Ну, так, как?
— Я сейчас приду.
Увидев Светку, я с облегчением вздохнула. Она полусидела в кровати с загипсованной ногой, тугой повязкой на теле и что-то писала.
— Привет! Ты, что расселась? Кто тебе разрешил? Давай быстро ложись!
Светка отложила тетрадку на тумбочку, улыбнулась и застенчиво сказала:
— А, я и не сижу. Это я так попробовала. А, то всё тело затекло, мышцы болят. Всего пятнадцать минут сижу, а голова раскалывается, словно её раскалённым утюгом приложили.
— Болит потому, что тебе надо лежать. Врачи зря не скажут.
Я почти силой уложила Светку. Затем посмотрела на тетрадку, и тут же спросила подругу:
— Светка, ты что-то писала?
— Да, так, всякие строчки в голову лезут. Прям, литературный бред какой-то напал, вот и записываю. Закрываю глаза, а предложения сами собой складываются. Интересно стало, если запишу, что получится? В палате такая скукотище, хоть волком вой!
Я в недоумении уставилась на подругу. Ещё пару часов назад, она рыдала над потерей мужа, а сейчас я её нахожу в приподнятом настроении. В моей голове никак не укладывались такие резкие перемены в поведении моей подруги. Я подошла к тумбочке и взяла тетрадь в руки.
— Положи! — возмутилась Светка. — Тебе никто не разрешал её брать!
Разумеется ее просьбу я проигнорировала. Открыв тетрадь, я прочитала удивительно неплохой очерк о загробной жизни. Скажем изложено всё достаточно профессионально с описанием мелких деталей. Но, как? Светка никогда раньше не писала, и более того, не обладала писательским талантом. Откуда ей известны такие подробности, как описание домов, улиц и чудесных садов в раю. Странно, в её опусе, был описан диалог с ангелом, и ещё с давно умершими людьми. Там было дано подробное описание этих людей вплоть до одежды. Изложены их рассуждения о земной и загробной жизни. Мне даже показалось, в Светкиной тетради изложен маленький своеобразный кусочек чужой библии, настолько всё красноречиво и правдоподобно, будто она с рождения пишет романы. Поразительно, насколько логично и чётко сформулированы фразы.
— Светка, откуда ты всё это знаешь?
— Я же говорила, что всё видела своими глазами.
— Хорошо, допустим. Но ты никогда не писала.
— Ты права, раньше меня не привлекало писательство, зато теперь, я не могу без него. Это вроде моих мыслей.
— Ничего себе мысли! — присвистнула я. — Да тут целая Библия написана.
— Я пишу, о том, о чём думаю. Знаешь, мне, словно кто-то диктует, а я записываю.
— Мне очень жаль, что тебя посещают такие страшные и странные мысли. А почему ты пишешь именно о загробном мире?
— Мне хочется выполнить просьбу ангелов и духов умерших людей.
— Вот это новости! А о чём они тебя просили?
— Я хочу, чтобы люди прочитав мои, как ты их называешь опусы, вспомнили об их истинной миссии на земле. Ведь люди давно забыли, что такое добро, сострадание, радость бытия. Если бы ты знала, как тяжело там этим несчастным душам, которые переживают за своих близких оставшихся на земле. Далеко не у всех, получается, явиться во сне и о чем-то предупредить, потому, что это зависит от их статуса там! — Светка подняла указательный палец к верху. — Мы на земле творим, чёрте знает что, а они потом вынуждены веками мучиться. Попробуй, посиди взаперти лет пятьсот! Мало не покажется!
— А больше они тебя ни о чём не забыли попросить? — сыронизировала я.
— Верно, просили. Они хотят, чтобы через моё послание, люди почувствовали всю их боль.
— Духам не может быть больно, они же умерли.
— Как это — умерли?
— Ты же сама сказала, встретила много усопших людей. А Мёртвые не могут чувствовать боль.
— Так — то оно так, но дело в том, что умерло тело, а оно всего лишь оболочка души. Тело умерло, его закопали. А оголённая душа по — прежнему борется за жизнь, только уже в своём мире, где не существует бренной оболочки вроде тела. Ты даже не можешь себе представить, насколько уязвима душа без тела. Она, словно мыльный пузырь, ткнул пальцем и продырявил. У духов чувствительность в раз двести превышает нашу.
— Да, ну тебя, Светка со своими духами и ангелами, после комы ты какая-то странная стала. Раньше ты даже и книжек в руки не брала, да и в церковь раз в год ходила, и то только на Пасху. Не беспокойся, врачи сказали, такое бывает, со временем пройдёт.
— А с чего ты взяла, что меня это обременяет? Мне нравится то, что я делаю…..
— Бог с тобой, нравится, так нравится, только меня, пожалуйста, не загружай этой ерундой. Ты сказала, что хотела поговорить?