Выяснилось, что война жестоко обошлась с генералом Брабазоном. Начинал он ее командиром регулярной кавалерийской бригады. Но в ходе изматывающих выжидательных операций, предшествовавших Колсбургу, он поссорился с генералом Френчем. Френч был моложе и сильнее характером. Старый «Браб» с трудом приноравливался к новым условиям войны. Он постоянно ссылался на то, «как мы делали это в Афганистане в 78-м или при Суакиме — в 84-м», когда Френч был еще младшим офицером. Но теперь-то Френч командовал дивизией, а уроки 1878 и 1884-го устарели, превратившись в зыбкие воспоминания. Противоречие это усугублялось опасной насмешливостью Брабазона, его острым языком. Он часто подтрунивал не только над тактическими решениями, но и над мальчишескими замашками Френча. Остроты его передавались из уст в уста и дошли до штаба. Френч нанес ответный удар. Брабазона сняли с командования бригадой и поставили во главе десятитысячной Имперской территориальной конницы, постепенно собирающейся в Южной Африке. Казалось, что это повышение, как и было преподнесено Брабазону. Но на поверку вышло наоборот. Десять тысяч приехавших добровольцев были разбросаны по всему театру военных действий. Бедному моему другу досталась лишь одна-единственная бригада мало на что годных неумех. С ними он сейчас и воевал на юго-востоке от Блумфонтейна. Я решил навестить его.
Погрузив своих лошадей и кибитку на товарную платформу, я доехал поездом до Эденбурга. Утром 17 апреля я потащился оттуда под проливным дождем по очень неспокойному району. Путешествие прошло благополучно, и 19 апреля вечером я нагнал британскую колонну в восьми милях от Деветсдорпа. Оказалось, что это 8-я дивизия, последняя дивизия нашей регулярной армии, составленная из гарнизонов крепостей в разных концах Империи. Командовал ею сэр Лесли Рандл, позднее получивший ехидное прозвище Тихоход. Рандла я знал по Нильской экспедиции. Бригада Брабазона ушла вперед в разведку. Рандл принял меня радушно, и утром следующего дня я выехал на встречу с Брабазоном. Тот был рад меня видеть и поделиться со мной своими горестями, нарассказал мне кучу историй о Френче, а также о войне и вообще о жизни. Несколько дней мы провели вместе.
Очень скоро мы приблизились к холмам, окружающим Деветсдорп. Тишину разорвал стрекот далекой ружейной пальбы, и наши патрульные поспешили обратно. Засим последовала одна из самых смехотворных операций из всех, которые мне довелось наблюдать. Брабазоновские ополченцы заняли ближний холм, и завязалась перестрелка с бурами, очевидно укрепившимися на поросших травой хребтах на подступах к городу. Три или четыре вражеские пушки открыли огонь. Дали знать Рандлу, и к вечеру он прибыл с двумя бригадами. Мне разрешили присутствовать на совете. Брабазон настаивал на сражении. Стали готовиться к атаке, назначенной на завтра. Однако уже ранним утром командир одной из бригад, сэр Герберт Чермсайд, доложил командующему о серьезности сложившейся ситуации. В 1878-м, то есть за двадцать два года до описываемых событий, Чермсайд воевал на русско-турецкой войне, поэтому говорил со знанием дела. Сейчас он заявил, что у буров здесь столь же грозная линия обороны, как была у турок под Плевной, а потому крайне опрометчиво бросаться на приступ, не мобилизовав прежде все наши ресурсы, если только мы не желаем заплатить за это тысячами жизней. В результате было решено подождать прибытия третьей бригады под командованием генерала Барр-Кэмпбелла с входящими туда двумя гвардейскими батальонами, которая уже двигалась от железной дороги и ожидалась к вечеру. Таким образом, мы приятно провели время в мелких столкновениях с бурами, и, едва смерклось, к нам присоединилась еще одна крупная пехотная часть. Теперь мы располагали одиннадцатью тысячами пехотинцев и восемнадцатью тяжелыми орудиями. Все было готово к завтрашнему штурму. Но в тот же вечер сорок бойцов Беркширского полка, отправившись в темноте к ближайшему ручью за водой, к несчастью, заблудились и вышли прямиком к бурам. Этот инцидент произвел удручающее впечатление на командующего, и он телеграфировал лорду Робертсу, испрашивая распоряжений. В то время всем генералам было строжайшим образом велено не допускать больших потерь в живой силе. Фронтальные атаки, по существу, не разрешались. Действовать было предписано мягко и маневренно — инструкция замечательная в теории, но совершенно обескураживающая на практике!