Он уже было сделал шаг в сторону двери, но тут, со стороны кресла, где сидела Алина, вверх подняла рука.
- Что?
- А можно вопрос?
- Дитя мое, конечно! - Дьявол расцвел от удовольствия. - Ты же моя самая любимая грешница, тебе можно все.
- А зачем вам все это надо? - спросила брюнетка. - Ну, помогать нам устранить мистера Зеро. Я думала, вам бы это понравилось - то, что он собирается сделать.
Вопрос был в точку, остальные заинтересованно зашевелились. Люцифер обаятельно улыбнулся.
- Видишь ли, дитя распутное, я предпочитаю самолично превращать вас, людей, в грешников, это моя работа, даже больше - мое призвание. А теперь представь себе ситуацию: появляется какой-то хрен с горы, и собирается нагло подвинуть меня, даже не спросив разрешения. Да кто он такой, вообще? Приперся на все готовенькое, и здрасьте, я ваша тетя? И еще, если мистер Зеро превратит вас всех в послушных рабов, то где мне набирать новых грешников? Это ж просто ужас - если все люди начнут жить одной общиной, одними интересами. Никакой зависти, жадности и высокомерия, животная страсть с утра до вечера. А у нас, чтобы вы знали, план надо выполнять. Короче, не катит совершенно. Лучше я заберу его душу себе, а у вас все оставлю, как было.
- Так вы его убьете, что ли? - спросил я.
- Ну, разумеется, - Дьявол удивился такому вопросу. - Просто мы с Боженькой коллекционируем интересные экземпляры, только он праведников, а я грешников. И раз в сто лет меряемся коллекциями, у кого больше. И кто проиграл, тот получает тридцать щелбанов по лбу.
- Во дела! - шепотом протянула Ирия. - И часто вы выигрываете?
- Вообще ни разу не выиграл.
Прелюдия: Максим и Лисара
На этой ноте наше собрание «долбанутых бессмертных, которым больше нечем заняться» закончилось. Дьявол исчез, остальные тоже начали расходиться. Зарина пригласила Ирию ночевать к себе домой, а Алекс просто вышел, не сказав ни слова. Алина поймала мой взгляд, подняла большой палец, и пошла следом за ним. Не прошло и получаса, как мы с Лисарой, наконец-то, остались наедине.
- Пойдем в комнату, - предложил я, поглаживая ее ладонь.
- Пойдем, - согласилась Лисара.
В комнате мы присели на мою кровать, и ненадолго замолчали, она пила чай, я допивал кофе. Куда делась моя прежняя храбрость – та, что была, когда все происходило на кухне? И позже, здесь же?
- Ты будешь дописывать свою книгу? – неожиданно спросила Лисара. – Мне кажется, теперь у тебя появилось много того, о чем можно было бы рассказать.
- Буду, - ответил я, не задумываясь. Да, это будет крутая, очень крутая книга – на основе всех приключений, что мне довелось пережить. А с такими покровителями, как Бог и Дьявол, мне вообще по жизни успех светит. И что еще делать триста лет, как не писать книги? А я вам отвечу, что. Но это, пока сил хватит.
Лисара кивнула, и поднесла чашку к губам, застыв в такой себе задумчивой позе. Я искоса смотрел на нее, любуясь ее красотой. Даже сейчас, без боевых доспехов, она была неотразима.
- Что? – спросила богиня смерти, поворачиваясь ко мне.
- Ничего.
Она поставила чашку на столик, и положила свою руку на мою. Наши пальцы переплелись. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, а потом, словно повинуясь инстинктивному желанию, потянулись друг к другу. Наши губы встретились, мы начали целоваться. Лисара чуть не задохнулась от возбуждения, когда я положил ладонь на ее выпирающую из-под блузки грудь, и обхватила руками мое лицо, прижимая меня к себе, на несколько секунд наши рты разъединились, и два язычка вырвались наружу, лаская друг друга. В свою очередь я положил руку на ее бедро и повел чуть выше – туда, где меня уже вовсю заждалась молодая и горячая от предвкушения девичья плоть. В тот момент мы оба поняли – больше нам никто не помешает, а еще, что мы сейчас хотим одного и того же.
- Максим… - жарко протянула Лисара, и, прервав поцелуй, откинулась на спину, позволяя мне ласкать ее истосковавшееся тело.
В считанные секунды я избавил ее от одежды, и замер, наслаждаясь открывшейся мне картиной. Лисара лежала, чуть раздвинув ноги, небольшая, но аппетитная грудь вздымалась и опускалась от частого дыхание, волосы разметались по подушке, губы трепетали, потемневшие от возбуждения глаза смотрели на меня с неподдельной любовью и страстью. Но когда я потянулся к ней, она вдруг уперлась ладонью мне в грудь, останавливая на пути.