Курьер продолжает топтаться у порога, пока алхимики несут и устанавливают лестницы. Я с силой сжимаю ладони в молитвенном жесте, когда парнишка из подмастерий влезает под потолок.
— Травяной паук! Целая колония!
Под расстроенные восклицания алхимиков медленно выдыхаю и бреду обратно к своей конторке. Подозрения подтвердились, дальнейшее — не моя забота. Зевая, ставлю на горячий камень маленький жестяной чайничек, щедро сыплю в воду пригоршню цветов и тонких веточек. Настой поможет взбодриться и выдержать дальнейшие процедуры по очистке помещения. Шеф будет орать на чистильщиков, подозревая их во всех грехах, а чистильщики вяло огрызаться. Но последние не виноваты: травяного паука очень легко занести вместе с ингредиентами. Перебирать сырье так тщательно, как это делается в лабораториях более престижных районов, у нас нет ни денег, ни времени.
Алхимики тихо переговариваются, начинают рассасываться по комнатушкам, магазинам и соседним столовым. Остаются единицы, чтобы следить за вяло булькающими зельями. Тогда я снова замечаю курьера. Тот уже перестал дергаться и уныло подпирает стену у выхода из лаборатории. Ловлю его взгляд и маню пальцем. Все равно все котлы закрыты еще на несколько часов. За письмо ему положена мелкая монетка. Я беру пухлый большой конверт из коричневой плотной бумаги и еще один, плоский и помятый, расписываюсь в ведомости и отпускаю курьера на свободу.
Настой как раз готов. Наливаю темно-золотую жидкость в большую керамическую чашку и отставляю остывать. На большом конверте весьма знакомый герб — три языка пламени, герб моего дома. Нехорошо ноет в области диафрагмы, когда с треском переламываются восковые печати, и я достаю стопку листов на свет. Письмо из дома написано почему-то почерком моего дяди, остальные документы в конверте пестрят печатями других домов. Чуть больше года прошло с тех пор, как я видела подобные официальные письма. В прошлый раз это было приглашение на праздник совершеннолетия моего младшего брата. Так что мне не остается ничего другого, как начать читать.
«Девочка моя, с прискорбием спешу сообщить, что 19 мая сего года твой старший брат и оберег нашего дома Амир Виктор Флейм скоропостижно скончался…»
Фразу приходится перечитывать несколько раз, пока ее смысл до меня доходит. Ведь Амир не мог умереть. Строчки о том, как и кто подтвердил его смерть, пробегаю глазами. Сейчас не время раскисать, оплакать брата я смогу и позже, а вот знать, о чем распинается дядя, нужно уже сейчас.
«Я взял на себя смелость организовать похороны…»
«Наши соседи скорбят вместе с нами…»
«Поминальный ужин был скромным…»
«Надеюсь, твой будущий супруг позаботится о нашем доме…»
Что?! Дальнейшие строки в письме целиком и полностью посвящены тому, как важно для дома и земли Флеймов мое будущее замужество. Поскольку оберег нашей земли утерян, а младший брат не может быть оберегом. Так что мой долг как наследницы — обеспечить дом Флеймов защитником в «эти смутные времена» и родить новый оберег.
«Ваша свадьба назначена на 29 мая этого года. Посланец от сиятельного Фьюрина следует за письмом и найдет тебя почти сразу после твоего ознакомления с этими строками…»
Фьюринов? Сжимаю пальцами переносицу, пытаясь привести мысли в порядок и вспомнить, что я слышала про этот дом. Кажется, их представители были у нас в гостях, когда я была еще мелкой — лет восемь, не больше, а наши родители были живы. Их оберег только стал совершеннолетним и вступил в силу. Если с тех пор ничего не изменилось, то мой жених где-то на десять лет старше. Скорее всего, второй брак. Обереги рано женятся и заводят потомство. Мой брат был исключением: влюбился в ведьму и не мог выбросить плутовку из сердца, как не увещевал его дядя.
Предки! Что делать? Новости не укладываются в голове. Невозможно просто так принять смерть родного человека. Невозможно унять ярость от того, что мне даже не дали проститься с братом, не дождались, не оповестили… А письмо дядя отправил явно после заключения помолвки. Сутки оно болталось в руках курьера, так что до дня свадьбы всего шесть дней остается. Спихнуть хотел племянницу быстрее, понимаю. Жить-то мне придется в землях мужа. А младший братик еще слишком юн, чтобы распоряжаться хозяйством, даже таким бедным, как наше. Всем будет заправлять дядя. Быстро сообразил и вовремя подсуетился, старый хрен.
Пачка документов — официальные заверенные бумаги на брак — мой с неким Эрихом Морестом Фьюрином. Здесь самый полный комплект печатей и подписей, несколько поверенных, подтверждения свидетелей. Только меня не спросили. Зная дядю, могу с уверенностью сказать, что все обстряпано так, что не подкопаешься. Даже я, натасканная мамой в законах и юридических тонкостях, не найду лазейки. Да и что тут искать? После смерти старшего брата я действительно должна выйти замуж или умереть, передав право продолжить род младшему брату. Для магии нашей земли нет другого варианта. Я же говорила: быть аристократкой в наше время — пропащее дело.