Письмо от мужа оказывается в стопке вещей, которые я беру с собой в ванную комнату, путается между любимым домашним комплектом и легким халатом. Оно слегка намокает, когда я опускаюсь в горячую воду, но все еще ждет своего часа. И я долго не обращаю на него внимания — лежу в мягкой воде, обволакивающей тело, и наслаждаюсь пеной с цитрусовым запахом. Головная боль проходит, сознание понемногу затягивает сонной дымкой, тяжесть сегодняшнего утра и суета беспокойного дня постепенно улетучиваются.
Мне хватает получаса, чтобы как следует отдохнуть. Я по-прежнему вижу письмо боковым зрением, но сейчас для него не время. Больше всего хочется взять губку из люфы и помассировать утомленные дневной беготней ноги, зачерпнуть из баночки ароматного скраба и пройтись по коже. Когда процедуры закончены, я заменяю воду в ванне на свежую и, наконец, тянусь за письмом.
Плотная бумага конверта под влажными пальцами кажется слишком мягкой, но разорвать его даже в таких условиях непросто. Ножа для писем, конечно, рядом нет, поэтому приходится долго и нудно возиться с запечатанным краем. В итоге в моих руках оказываются три разных документа. Два из них — самые объемные — тут же отправляются на пол, подальше, чтобы на них не наступить. Это всего лишь отчеты о закупках для школы. А вот третий интересен уже тем, что написан не секретарем, а моим мужем собственноручно.
«Я так больше не могу! — начало интригует, потом я начинаю посмеиваться, но продолжаю читать: — Ты — моя жена, но мы видимся от силы десять раз в год на официальных праздниках. Во всех остальных случаях ты либо подчеркнуто игнорируешь меня при встрече, либо просто не появляешься, несмотря на приглашение. Но с Эйлин же ты хорошо общаешься! И мои тетушки рассказывает взахлеб о твоих волшебных мазях, и даже нудный дядя Родер считает тебя «милочкой». Почему же со мной так? Когда я подписывал наше соглашение, то не думал, что ты действительно будешь так строго придерживаться всех его условий…»
Я прикладываю письмо к улыбающимся губам: действительно, вышло забавно. И, конечно, он не думал. Вряд ли обереги вообще этим когда-либо занимаются. Когда я писала предложенный Эрихом договор, мне действительно не хотелось видеть своего новоявленного мужа чаще, чем нужно. Позже оказалось, что его семья — довольно забавные и приятные люди. Но я до сих пор держу Фьюрина чуть в стороне. Потому что сложно снова начать доверять людям. Мой старший брат сделал все, чтобы я впредь не поступала так опрометчиво.
Пять лет… Спустя пять лет моя злость на Амира понемногу развеялась. Зачем тратить на него силы, если есть множество достойных этого занятий? Я точно знаю, что никогда не войду в белые стены дворца Флеймов. Хотя в самом Фениксе побывала уже не один раз и собираюсь навещать город и дальше.
Наши земли пока не процветают, но торговля стала более активной, и люди чувствуют надежду на лучшее будущее. Я ждала хотя бы письма, но Амир так и не объяснил своих действий и тем более не попытался извиниться за то, как распорядился моей судьбой. Наверное, посчитал, что,получив Птичий клюв, я успокоилась. Иногда мне все еще больно от его поступков. Иногда я вдруг понимаю его: как оберег он никогда не имел выбора, и для него так естественно не оставить его и другим.
Зато я люблю встречаться в Пшеничках с Левисом и его семьей. Они переехали в поселок всего год назад. А еще мне нравится посещать Феникс и пить настойку на релле в компании Ктены. Часто я захожу в библиотеку Птичьего клюва, чтобы обсудить книгу или какой-нибудь документ с Аллилем. Уж он-то извинился, так извинился: и на колени падал передо мной, и поклоны до земли отвешивал. Когда его уволили из архивов, я предложила ему место в ведьмовской библиотеке, а он взял и согласился. Через месяц и вовсе перевез в Пшенички семью. А еще я обожаю знакомиться с новыми людьми, возвращаться в Викку и бродить по белым улицам Феникса. Но если я столкнусь с кортежем Амира, я все равно отвернусь и сделаю вид, что не заметила его. Иногда пять лет — это слишком мало, чтобы забыть все.
Стук в дверь меня не удивляет, я даже не поворачиваю голову, и без того известно, кто это может быть. Сначала я слышу тихие шаги, а потом легкий звон: на широкий край ванны опускается керамическая кружка с ароматным содержимым.
— Мне уже все успели доложить. И про усталость директора, и про письмо от мужа, — Рада устраивается на специальном стульчике у другого края ванны и хулигански щиплет меня за торчащие из воды пальцы ног. Стульчик вообще-то предназначен для того, чтобы мне, не-ведьме, открывать вентиляционное окно под потолком, но подруга облюбовала его давно. Так же, как место моего личного лекаря и советника.