Случались в нашей детской жизни и ссоры, и слёзы, и огорчения, некоторые, казалось бы, совсем незначительные запомнились. Детских книг у нас не было, а у Нины было несколько, дававших богатую пищу для воображения и образцы для рисования. В том числе было два букваря. Один из них, более старый её мать отдала мне, что было большим счастьем. Однако, через короткое время Нина, по какой-то причине, отобрала его. Собственный букварь я уже получила, когда пошла в школу. Однако Нина совсем не была жадной и старалась поделиться тем, что имела. Так, после вступления в пионеры она нашла дома кусок алого сатина, мы вместе вырезали из него нужный треугольник, а потом она обвязала его крючком. У неё самой был настоящий шелковый.
С пошива одежды для кукол началось мое увлечение шитьём. Мой первый само строчный "прикид" — блузка и юбка. Блузку я соорудила из старой папиной шелковой полосатой рубашки. Подшивая низ на швейной машинке тёти Лены, подровнять его не догадалась, и край получился волнистым. Благо он заправлялся в юбку, сшитую из папиных брюк. Выглядело, на мой взгляд, просто неотразимо. Гладить в те времена было сложным мероприятием. Надо было разжечь угли в утюге, размахивая им до нагревания и потом быстро гладить пока он не остыл. Швейной машинки у нас не было и приходилось проситься пошить на ней у соседей. Удивляюсь, что мне это разрешали, но без беды не обошлось, однажды я сломала иголку. Слово "беда" по отношению к столь мелкому происшествию отнюдь не преувеличение, швейные иголки были в то время на вес золота. Ужасно перепугавшись, я от безысходности пустилась в совершенно безнадежное предприятие: выпрашивать иголку у немногих знакомых, владельцев швейных машинок. На это было трудно решиться, я была робкая и застенчивая со взрослыми, но вина была столь велика, что пришлось себя перебороть (до сих пор помню это ощущение). Со мной для поддержки пошла Нина, но на успех мы почти не надеялись и в этом не ошиблись — компания закончилась безрезультатно.
Наша единственная совместная фотография была сделана перед почти одновременным отъездом семей в разные города — они в Томск, мы в Новосибирск. Связь почему-то прервалась, но совершенно случайно мы нашли друг друга. Изредка Нина бывала в Новосибирске, в студенческие годы я приезжала к ней на каникулы, Мы ходили на танцы в Политехнический институт, и, поскольку была зима, то туфли носили с собой. Платье у меня было красивое: прямое, с вырезом лодочкой из тяжелого разового цвета шёлка в белых хризантемах, а туфель к нему подходящих не было, и я взяла их у моей подруги. После танцев забыла их в раздевалке, мы возвратились, но их уже не было.
В этот же приезд мы были на представлении известного фокусника Кио. Он заставил весь большой зал сцепить руки замком, загипнотизировал и почти никто не мог расцепить рук до его приказа. Я и ещё человек 5–6 смогли. После этого я считала, что не поддаюсь гипнозу, но дело было в том, что я мысленно ему сопротивлялась. При отсутствии сопротивления гипноз действует и на меня, в чём я пару раз в жизни убеждалась. На летние каникулы мы вместе поехали в Алма-Ату к моей тёте. Эта поездка запомнилась арыками вдоль улиц и множеством фруктов. Тётя жила в небольшом домике с садом, по всей земле валялись опавшие яблоки. Мы ужасались, что такой ценный продукт пропадает, и пытались их собирать.
В наших детских играх участвовали, конечно, и мои двоюродные братья и сёстры. Всего их у меня было 18 братьев и 10 сестёр, но жили в Маслянино только четверо. Других я видела несколько раз в жизни, а с некоторыми и совсем не знакома. С сёстрами, дочерями дяди Никиты, мы чаще всего играли на их территории, там и дом был просторнее, и большая терраса с качелями, и сад с малиной и черёмухой. Малину есть нам не разрешали, ягод было мало и их берегли для маленького брата Сашки. Зато черемуха была в полном нашем распоряжении. Когда она поспевала, каждый забирались на свое любимое дерево и место. Спускались с чёрными руками и ртами. Зимой мы располагались с куклами на подоконниках. Иногда, чтобы не прерывать интересную игру, сестры начинали уговаривать меня остаться ночевать и, получив моё согласие, бежала к родителям просить разрешения. А вечером, когда возвращаться было уже поздно, мне всегда становилось очень грустно, я жалела, что не ушла домой и чуть не плакала. Но к следующему разу всё забывалось и повторялось сначала.
Я любила сочинять всякие истории. Порой придумывала такие ужасы, что мои слушатели пугались не на шутку. Однажды в доме дедушки солили на зиму капусту. Это всегда было крупным мероприятием, для заполнения нескольких огромных бочек надо было вымыть, очистить, нашинковать и нарезать пластами целые горы капусты. Все взрослые принимали в этом участие, а мы сидели в доме, время от времени бегая за кочерыжками. Я так запугала своими фантастическими историями братьев и сестер, что они с криком бросились из комнаты, а я, поверив самой себе, в страхе побежала следом, что ещё больше их напугало. Взрослым было некогда разбираться, что или кто был причиной орущих от ужаса детей, иначе бы мне не избежать наказания.