— Прошлой осенью у нас случилась неприятность, — продолжила Анна Ивановна. — Мы собирались съезжать с дачи, а Феликса нигде нет. Весь поселок обыскали. Так и уехали с одним Гаврюшей. Через неделю снова поехали Феликса искать. Уже наступили холода, выпал снег. Смотрим — цепочка следов и он под террасой. Худой, трясется от холода. Привезли его в Серпухов, они с Гаврюшей встретились, обрадовались, вылизывали друг друга.
Врачи-дачники были готовы рассказывать о своих любимцах до бесконечности (те безучастно дремали на подоконнике), но прибежали Челкаш с Мартой и я поднялся.
— Спасибо за чай и рассказ о Гаврюше и Феликсе.
Мы договорились еще встретиться, обменялись адресами и, позвав Челкаша, я направился к Малышу.
Но Челкаш и не думал никуда уезжать, он настроился остаться здесь навсегда. Пришлось его уговаривать; и не только мне, но и хозяевам дачи. С полчаса его уламывали, а он, насупившись, обиженно смотрел на нас и мотал головой. Он согласился ехать только после того, как Марта что-то шепнула ему на ухо. Вот такая у него случилась любовь с первого взгляда.
Глава семнадцатая. Красивый поселок и отвратительное зрелище
Следующую остановку мы сделали у дома бакенщика — уж очень экзотическим выглядело его жилище, этакая избушка на курьих ножках — железных трубах (как позднее я узнал, чтобы ее не затопляло в половодье). В избушку надо было взбираться по лестнице из семи ступеней.
Еще более экзотичным был сам бакенщик — мужчина моего возраста, низкорослый, полноватый, похожий на приплюснутую тыкву; на его широком лице выделялись светлые, почти прозрачные глаза и большой нос-набалдашник.
— Тихон Шапошников, работник обстановочного поста, — представился он, пожимая мне руку. (У него была не кисть, а лапа — огромная, с перчатку хоккейного вратаря).
Мы присели покурить на настиле перед его домом, и я начал рассказывать, как в детстве завидовал романтической профессии бакенщика.
— Романтики мало. В основном тяжелый труд, — Тихон пожаловался на рыбаков-браконьеров и на мальчишек, которые угоняют лодки. — Берут покататься, а потом бросают за много километров от поселков…
Я рассказал, как подростки угнали нашего Малыша и как мы его разыскивали. Челкаш, который до этого спокойно сидел рядом и разглядывал гулявших по песку чаек, при этих моих словах встрепенулся, гавкнул и выпятил грудь, давая понять, что основную роль в этой истории сыграл именно он — вот бахвалец!
— Эти балбесы угонщики еще ладно, они ничего с машиной не сделали бы, — поморщился Тихон. — А вот в Коломне орудуют серьезные мужики. Банда Егора Татуированного. Это зловещие фигуры. Угоняют машины и раздевают, а запчасти продают. Бывает, и перекрашивают машины, перебивают номера и продают в соседних областях.
Челкаш возмущенно рыкнул и я перевел его слова — Почему же их не поймают?
— Татуированный и его дружки шуруют быстро и четко, улик не оставляют. Надо же их застать на месте преступления, а попробуй застань!
— Татуированный это фамилия? — спросил я.
— Да нет. Прозвище. Он весь в наколках.
Докурив сигарету, Тихон извинился и, сославшись на дела, начал заправлять фонари для бакенов. Я попрощался, кивнул Челкашу, и мы направились к Малышу.
Некоторое время дорога петляла в лесу, потом тянулась через поля и перелески, а часа через два снова подошла к Оке, и мы подъехали к поселку Озеры.
На окраине поселка стояла черная «Волга»; рядом несколько молодых крепких короткостриженных мужчин азартно что-то кричали, размахивали руками и топали, а перед ними на земле происходила возня каких-то белых существ.
Мы с Челкашом вышли из Малыша и стали свидетелями отвратительного зрелища — петушиного боя. Два петуха, раскинув крылья и распушив оперенье, чтобы казаться крупнее и запугать противника, то и дело подпрыгивали и яростно клевали и били шпорами друг друга. Обе птицы были изранены, но мужики и не думали прекращать схватку — знай себе гогочут и криками подзадоривают бойцов.
Я уже говорил, Челкаш не переносит драк, а здесь такое кровавое побоище! Он залаял, требуя прекратить бой, но на него зашикали, а крепкий мужчина с квадратным лицом скривился и топнул:
— Проваливай! Пошел вон!
Петушиный бой продолжался до тех пор, пока один из петухов не упал на бок; но и после этого победитель продолжал его клевать.
— Мужики, прекратите! — сказал я. — Неужели вам не жалко этих красивых птиц?! Неужели вам нечем заняться, чем-то серьезным, полезным?!