Я неловко дёргаюсь при упоминании кровной вражды.
-- Отец должен был жениться на моей матери по договорённости кланов ещё до их рождения. Мы ведь с Востока, из провинции Ван на границе с Ираком. Там до сих пор хватаются за оружие при любом конфликте. Когда в семью попала Мерьем, деду пришлось отдать много земель и денег, чтобы не началась резня. Из-за этого он и невзлюбил невестку.
-- Поэтому они развелись с твоим отцом? – уточняю я.
-- Тётушки говорят, что она вела себя так, будто считала себя лучше всех. Не хотела покрывать волосы, читала книги, слушала иностранную музыку, любила театр, мечтала продолжить учиться в университете, и сама назвала наследника клана Алиханом, а не отдала эту честь моему деду.
-- Вот это да, какая «нехорошая» женщина, хотела развиваться, и сама дала имя ребёнку, которого выносила и родила, -- горько усмехаюсь я.
-- Тебе не понять, -- вздыхает Давут. – Когда Мерьем решила вернуться в Измир, она хотела забрать сына, но отец с дедом не дали. Мама говорит, мать Алихана приходила каждый день и стояла за забором особняка, но её отгоняли охранники с автоматами. Отец поклялся, что она никогда не увидит своего ребёнка.
Я вспоминаю статью из таблоида. Родители Малахитовых глаз развелись, когда ему было три.
-- А когда твоя мама начала воспитывать Алихана? – спрашиваю я со сжимающимся сердцем.
-- После развода с первой женой отец ждал четыре года до маминого восемнадцатилетия. Брату было семь. Если подумать, она ему больше сестра, чем мачеха.
Я закрываю лицо здоровой рукой. Если до этого мне казалось, что Давут рассказывает про события из позапрошлого века, то сейчас это больше смахивает на Средневековье.
-- Подожди, так кто занимался братом до того, как твоя мать вышла за вашего отца?
Парень пожимает плечами.
-- Ну, отец, если был не в Стамбуле. Дед, пока не умер. Тётушки. – По его сморщенному носу я понимаю, что детству Малахитовых глаз вряд ли стоит завидовать.
-- А теперь Алихан и Мерьем снова близки?
-- О, ну этом вообще история из сериала, в которых он снимается. Мерьем приезжала каждый день на протяжении года после развода, но потом перестала. Мама пыталась объяснить Алихану, что мать не бросала его, но тётушки уже порядком промыли ему мозги. Только когда брату исполнилось двадцать, Мерьем отправилась к нему в Италию и как-то добилась встречи с ним. После этого Алихан бросил университет и начал сниматься в кино, а отец возненавидел бывшую жену ещё больше.
Давут закатывает глаза и откидывается на газон.
-- Хорошо, что я младший, и мне можно жениться, на ком захочу! А наша сестра Зейнеп вообще собирается убежать за границу!
-- Эй, подожди, -- пихаю я в его бедро пальцами правой ноги. – Алихан говорил что-то про злую принцессу и про стать королём через восемь месяцев. Это он о чём?
Давут хватает мои пальцы и, повернувшись набок, подпирает голову кулаком.
-- Через восемь месяцев двоюродной племяннице моей матери исполнится двадцать один год и тогда они с Алиханом должны пожениться. Я не видел эту девку, но, говорят, она настоящая стерва. Вытребовала себе дополнительные три года незамужней жизни, пока не доучится в университете в Германии. По слухам, шляется там по клубам и прожигает деньги отца. Не знаю, как им не стыдно выдавать такую потасканную девицу за брата.
-- Слушай, я бы тоже прожигала жизнь, если бы знала, что меня выдадут замуж против воли. Может, вообще сбежала бы.
-- Сбежать не получится. Братья и дяди в Ване пойдут и вырежут всех мужчин в её семье.
-- О господи!
-- Даа, и с её стороны тоже явятся, если Алихан пойдёт на попятный. Откупиться, как нашему отцу, уже не получится.
Глава двадцать пятая
Одеваться на пресс-конференцию было тем ещё испытанием. Пыхтя и замирая от резкой боли в плече, мне удалось запихнуться в классические брюки, рубашку и серебристые кожаные лодочки.
Перед тем, как пойти в зал к журналистам, нас с Алиханом завели на инструктаж к вице-президенту студии. Там меня знакомят с директором пресс-службы, энергичной женщиной лет сорока. Она с энтузиазмом жмёт мне руку:
-- Рада познакомиться, Снега-ханым! Рейтинги цитирования «Любовников» повысились на десять пунктов после нападения на вас! Очень сожалею, что с вами произошло такое! – По довольному лицу видно, что ни черта не жаль. – Помните о договоре о неразглашении! Если не хотите отвечать журналисту, можете сказать, что не понимаете! Я сама буду модерировать вопросы!
Мы проходим в большое помещение и усаживаемся за длинный стол, заставленный кучей микрофонов и диктофонов. Напротив нас, на расставленных рядами стульях приготовились репортёры.
Кроме меня, Алихана, вице-президента и продюсера Ахмета за столом сидит подтянутый мужчина в полицейской форме. Мне интересно, как идут поиски фанатки. Наверняка будет оправдываться, что не могут найти.
Ахмет вводит всех в курс дела, рассказывая, как на меня напали возле моего дома и что стамбульская полиция занялась поисками агрессора сразу же. Меня удивляет полицейский, который сообщает, что нападавшую девушку нашли сегодня утром! Точнее, она сама пришла в отделение сдаваться. Сказала, что начала испытывать угрызения совести и просит остальных фанатов с уважением относиться к Снега-ханым.
Вице-президент благодарит его за отличную работу. Модератор пресс-конференции разрешает репортёрам спрашивать.
Почему-то нападением фанатки они интересуются меньше всего. С первого же вопроса журналисты бросились узнавать, как мы с Алиханом познакомились, какое было впечатление друг от друга и когда свадьба. Слава богу, отвечает, в основном, Малахитовые глаза, вдохновенно плетя всякую околёсицу.
-- Снега-ханым, вопрос конкретно к вам, -- встаёт с места журналистка, -- мне стало известно, что вы в мусульманском браке с другим мужчиной. И все же, вы встречаетесь с уважаемым Алихан-беем? Разве вы не грешите против данных вами клятв?
У меня падает челюсть.
-- Не думала, что это важно. Я ушла, как только узнала, что тот мужчина врал мне о своём семейном статусе.
-- Ханым-эфенди, вы собирались развестись с ним, прежде чем выходить замуж за господина Кая?
У меня пересыхает в горле. Я бросаю взгляд на Али. У того идеальный покерфейс, но я вижу, как бешено пульсирует вена на его виске.
-- Я не знала, что это так важно. И я не собиралась замуж за господина… -- меня прерывает модератор.
--Думаю, наша гостья не поняла вопроса. Как вы все знаете, она только недавно начала изучать турецкий язык. Следующий!
Но журналисты уже почуяли кровь и не задают вопросов ни о чём другом.
У меня шумит в ушах, я красная с головы до ног. От вспышек фотокамер рябит в глазах.
Алихан берёт меня за руку под столом и прочищает горло. Репортёры замирают, ожидая его реакции.
-- Снега-ханым не знает всех тонкостей о нашем обществе. Думаю, она сумеет навести порядок в своей жизни, давайте дадим ей шанс. – Он поворачивается ко мне.
Я активно киваю и заверяю всех, мне всё здесь в новинку, но очень, очень нравится.
Модератор напоминает, что у меня сильные ушибы и надо сохранять покой. Пресс-конференция объявляется законченной.
Алихан помогает мне выйти из офиса и загружается вместе со мной в машину к Давуту. Его лицо ничего не выражает.
-- Дай мне адрес твоего мужа, - говорит он бесстрастно.
-- Али, я честно не знала, что он женат. Хакан так красиво ухаживал, и я подумала, что смогу его полюбить. Он мне даже кольцо подарил! – Достаю драгоценность из подкладки сумки.
-- Адрес, -- повторяет Алихан.
Лихорадочно пытаюсь вспомнить свой маршрут от квартиры Хакана до гостиницы, но потом меня осеняет. Роюсь в старых сообщениях в ватсапе и показываю Алихану координаты родительского дома, которые мне прислал «жених». Малахитовые глаза берёт телефон и что-то быстро говорит по-турецки Давуту, я не успеваю уловить суть. Тот кивает, принимается кому-то звонить, и вскоре мы трогаемся.