-- Ууух, сказал делать меньше резких движений, больше лежать и пить воду с лимоном. Грызть несладкие крекеры. Ещё выписал витамины. Вот заключение, -- достаю из кармана толстовки сложенный лист бумаги с прицепленным к нему снимком УЗИ. В трапециевидном кадре белого шума, как радужка в глазу или жемчужина в раковине, расположилась новая жизнь и глядит на нас, гадая, встретит ли его (или её?) этот мир с любовью и принятием?
Алихан внимательно изучает снимок и вытирает с глаз выступившую влагу. Подошедший незаметно Давут выхватывает у брата лист и рассматривает фото, поворачивая в разные стороны.
-- Поздравляю, ты станешь отцом! – Хлопает он Али по спине изо всех сил. – Невестка… -- Парень пытается подобрать слова. – Ты сделаешь меня самым счастливым дядей на свете!
-- Обязательно сделаю, но сначала мне надо прилечь. – Бессильно киваю я. Они оба спохватываются и вываливаются из ванной, освобождая дорогу. Я падаю на Алихановскую кровать, а Давут, сгоняв на кухню, приносит мне на тумбочку бутылочку лимонной содовой и стакан с ледяной водой, на дне которого плавает долька лимона. Я делаю глоток и понимаю, что стало немного легче.
-- Так, братец, мне нужны наши связи в мэрии, завтра же мы с любимой должны расписаться! – Алихан достаёт телефон и листает его. – Нам нужна свадебная церемония где-то на обрыве у моря под цветущей аркой. Кого позовёшь своими свидетелями? – спрашивает он меня.
-- Мы никуда не пойдём, -- твёрдо заявляю я. – Или ты забыл, что должен жениться на Нермин?
-- Плевать на Нермин. Путь выходит за кого угодно, я её замуж не возьму, -- набычивается Али.
-- Хорошо, а как же твои родственники в Ване? – мягко напоминаю я.
Он молча идёт к стенному шкафу и, набрав комбинацию цифр, распахивает сейф.
-- Начнём войну, -- говорит он, доставая пистолет и проверяя обойму. Это то же оружие, из которого Али чуть было не разнёс себе башку.
-- Не заставляй меня жалеть о том, что я вернулась, хорошо? У нашего ребёнка должен быть живой отец!
-- С чего ты решила, что я умру? – Оскорбляется Али. – Я отлично стреляю.
-- Уфф, -- я тру лицо. – Живой, но в тюрьме меня тоже не устраивает!
-- Что тогда? – Возмущается Алихан. – Молча отойти и позволить клану Демир вырезать моих братьев в Ване? Да как я после этого буду считаться мужчиной?! Как сумею смотреть людям в глаза? В меня будет плевать любой стамбульский бродяга!
-- Пожалуйста, не надо играть при мне своими мускулами! Я знаю, они у тебя есть, и я довольно давно в них влюблена. Давай всё-таки включим мозги и подумаем, что у нас есть против ваших семей.
Али слегка выдыхает, качает головой, но всё же снова разбирает пистолет, кладёт обратно в сейф и захлопывает дверцу. Присев на кровать, берёт мои ноги к себе на колени и принимается массировать их. Давут присаживается на пол у стены.
-- Что твой отец любит больше, чем своих детей?
Младший брат фыркает.
-- Да что угодно! – невесело ухмыляется Али. – Свою причёску. Своего арабского жеребца. Свой самолёт. Яхту. Свой статус и офис на сороковом этаже…
-- То есть, он любит деньги и престиж, -- размышляю я. – А глава клана Демиров? Отец Нермин?
-- Уверен, он тоже больше всего любит «зелёные».
-- Что, если нам попробовать объединить усилия? Давут, когда ты видел эту Нермин в Берлине, сумел с ней поговорить? Она хочет замуж за твоего брата?
Младший Османоулу трёт лоб и молчит.
-- Я сейчас найду её страничку и напишу, что нужно поговорить и это важно, -- тянусь за смартфоном на тумбочке. – Чёрт! Она закрыла профиль и запретила отправку личных сообщений! Давут, она ведь твоя дальняя родственница, ты можешь аккуратно узнать её телефон?
-- Вообще-то, -- вздохнув, парень поднимает на нас глаза, -- у меня есть её номер.
Глава пятьдесят третья
-- Давно он у тебя? – подозрительно прищуривается Али.
-- С тех пор как навещал Нермин в Берлине. – Давут набычивается: -- мы просто друзья.
-- Ооо, вот как это называется? – Али перестаёт массировать мои ступни и грозно сводит брови. – За нашими спинами крутишь шашни с моей невестой?
Я резко выдёргиваю ногу и Алихан недоумённо смотрит на меня.
-- Слушай, ты буквально пять минут назад заявлял, что она может выходить замуж хоть за первого встречного и тут же включаешь ревнивого самца? – Я откидываюсь на подушках. Только что мне стало получше, но возмущение Алихана почти выбило меня из колеи.
-- Прости меня, любимая! Конечно, я и не думаю на ней жениться. Я только не понимаю, как Давут решился нарушить субординацию, – Малахитовые глаза снова подтягивает к себе мои ступни и взглядом предупреждает – только попробуй отнять! – Продолжай, братец, -- недовольно требует он.
-- Мы не делали ничего предосудительного! – уточняет Давут. – Мы обменялись телефонами после того, как встретились возле её университета. Она совсем не такая, какой хочет казаться. Она нежная и добрая и вы себе не представляете, какая она умная! Её магистерская работа посвящена турецкому искусству в Средние века, и она не вылезает из библиотек, а те её фото в вызывающем виде – это такой образ для публики. – Давут мечтательно улыбается, и мы с Али молча переглядываемся.
-- Мы просто иногда переписывались. И делились любимой музыкой. Она смотрит те же фильмы, что и я. О, и мы оба обожаем газиантепскую кухню! -- Похоже, парень может долго перечислять вещи, которые его восхищают в Нермин.
-- А ты, случайно, не узнавал, хочет ли она выйти замуж за твоего брата? – с сожалением прерываю его я. У нас сейчас немного другой вопрос на повестке.
-- Я не мог спросить прямо, но каждый раз, когда речь заходила о свадьбе, она становилась очень грустной.
-- Значит, самое время узнать об этом напрямик. Звони давай, -- и всё равно, что одиннадцатый час ночи на дворе. Я усаживаюсь в изголовье кровати, Алихан подкладывает мне под спину подушки и присаживается рядом.
Давут поднимается на ноги и, извинившись, выходит из спальни.
-- Думаешь, нам это как-то поможет? – хмурится Алихан.
Пожимаю плечами.
-- Мы должны перебрать все варианты, если не хотим действительно начать войну.
Возвращается Давут и поворачивает телефон к нам. На экране я вижу очень юную девушку, да что там, -- девочку. Без всех этих угрожающе выглядящих линз и готического макияжа у неё очень нежные, мягкие черты лица. Светлая кожа и иссиня-чёрные волосы делают её похожей на Белоснежку.
-- Привет, меня зовут Снежана, но я предпочитаю, чтобы меня называли Снега, – машу девушке рукой, и та кивает мне.
-- Я знаю, кто ты, Чокнутая русская! – она хочет улыбнуться, но закусывает губу. – Прости. Да, я наблюдала за вашей историей и рада, что ты вернулась. Я – Нермин Демир.
Алихан сдержанно здоровается, и она без улыбки отвечает ему.
-- Нермин, давай сразу перейдём к сути. Мы тут с братьями Османоулу хотели бы знать правду. Ты готова стать женой Алихана, когда тебе исполнится двадцать один год?
Девушка хмурится и жуёт губу.
-- Если честно… Прости меня, Снега-ханым, Алихан-бей, но мой жених слишком стар для меня.
Али издаёт неопределённый звук, и я предостерегающе сжимаю его руку.
-- И ты слишком… знаменитый… -- продолжает девушка, явно подразумевая что-то другое. – Я бы предпочла связать свою жизнь с кем-то ближе ко мне возрастом и интересами.
-- Например, с таким, как Давут? – уточняю я и младший брат вздрагивает.
Нермин часто-часто моргает, чтобы не дать слезам пролиться. Шмыгнув, вытирает нос.
-- Я хочу сама выбирать, как мне пройти свой жизненный путь, и да, я бы выбрала Давута. Но когда я сказала об этом отцу, он взбесился и грозился притащить меня в Турцию и запереть дома в Ване до самой свадьбы. Поэтому я сбежала.
Али замирает, я тоже с трудом верю своим ушам.
-- Сбежала? – переспрашиваю я.