Она слегка замедляет шаг, и я едва не сношу ее с ног – так трактор подминает одуванчик. Мы останавливаемся лицом к лицу, но штука в том, что я на десяток дюймов выше ее, так что ей приходится задирать голову и морщиться от солнца. У меня екает в груди – ох, до чего же я не люблю это ощущение!
– Так это вы нашли тело, – говорю я, изо всех сил изображая профессионала, коим и являюсь.
Сделал свое дело – и ищи-свищи. Никакой вовлеченности. Таково мое кредо. Таков я сам.
Она останавливает взгляд на моих губах – ненадолго, но и этого достаточно, чтобы мне показалось, что я надел трусы на пару размеров меньше положенного.
– Ух…
Почему при мысли о ней я потею как подросток, несмотря на соседство мертвеца? Причем довольно свежего. Это зрелище не для нее. Видеть такое ни к чему женщине, поливающей цветочки и стукающейся лбом о дверь.
– Лучше скажите, что незамедлительно покинули дом. Вдруг там оставался убийца?
– Нет. – Она морщит носик. – Мы не спешили уйти.
«Мы», значит… Я хмыкаю – при приступе изжоги лучше не пытаться разглагольствовать. Есть у меня этот изъян – изжога, причина дурного нрава. Или наоборот.
– Вы с мужем?
– Мы с братом.
Куда подевалась изжога? Этот прихотливый недуг накатывает и отступает, как волны в море.
– Так вы здесь с братом. – Мне хочется услышать подтверждение, и я глушу облегчение кряхтением.
Она серьезно кивает.
– Личность нашедшего тело – информация первостепенной важности. Она должна фигурировать в деле.
Я отчаянно борюсь с желанием улыбнуться. Не иначе у меня нелады с головой.
– Мы не называем это «делом», Дюймовочка.
Она наклоняет голову набок – признак любопытства.
– Как же вы это называете?
– Старомодно и скучно: «заметки». Сама работа обещает быть такой же: скучной и скоротечной. Начать и кончить. Чувак подглядывал за компанией девчонок и был изобличен. Папаша психанул. Препирательства, перерастающие в рукопашную, приводят к смертельному исходу чаще, чем принято думать. Либо один уступает и жаждет мести, либо другой не желает давать спуску. Так и здесь.
– Вас наняла Лайза Стенли, сестра Оскара?
– Технически – да, но я оказываю услугу ее бойфренду.
– Вы с ней беседовали? Она говорила вам об обстоятельствах вокруг версии со смотровыми глазка́ми?
Я презрительно фыркаю.
– Так вы – сыщица-любительница? Насмотрелись сенсационных документалок на Нетфликсе и возомнили себя почетным бойцом сил правопорядка?
– Вообще-то я предпочитаю подкасты…
Теперь мой стон слышит вся улица.
– …но это не важно. Мне всегда нравилось все раскладывать по полочкам. Например, я вижу на вашей рубашке ниточку, и у меня руки чешутся ее оторвать. – Она манит меня к себе, и я подчиняюсь, подпускаю ее к ниточке, а на самом деле позволяю ей меня трогать. – Зачем две дырки, если целью было снимать постояльцев на камеру? Хватило бы одной. Нет, в какой-то момент некто подглядывал собственными глазами. Но это никак не мог быть Оскар Стенли: он просто не поместился бы в такой тесноте.
– А как насчет сначала просверлить дырки и только потом сообразить, что просчитался и не поместится? – Она кусает губу и молча ждет продолжения. – У поведения человека не всегда есть логика или причина. Люди сплошь и рядом совершают ошибки. Взять хоть меня: угораздило же меня согласиться на эту работу!
И я делаю ладонью жест, означающий «ступай себе». Серьезно, мне хочется, чтобы она спряталась в своем шаблонном отпускном домике на другой стороне улицы и больше не покушалась на мое спокойствие. Зачем мне обращать внимание на ее особенности? Зачем мне знать о родинке у нее над пупком? Зачем слушать, как она втягивает воздух, прежде чем начать говорить? Зачем вдыхать исходящий от нее яблочный аромат?
– Марш домой! Я сам со всем этим разберусь. Говорю же, это не займет много времени.
Еще немного постояв, она кивает и начинает от меня пятиться. Как оказалось, она успела изъять у меня желудок и теперь тянет его за собой, оставляя меня с бессмысленным ощущением потери. Нет, наплевать и забыть!
– Ладно, – бормочет она, поправляя бретельку своего бикини. – Если вам понадобится гостевая книга, я прихватила ее с собой.
– Угу, – отзываюсь я и уже отворачиваюсь, как вдруг до меня доходит услышанное. – Секунду… Вы забрали из дома гостевую книгу?
Она идет себе, сексуально так виляя попкой.