Я не отдаю себе отчета, что очень хмуро гляжу на охотника за головами, пока он не приподнимает бровь.
– Вы бывали на «Фабрике чизкейков»? – выпаливаю я.
– Не понял.
– Так я и знала. – Я насильно возвращаю себя к приятным мыслям и жестом прошу Джуда сесть. Тот застрял между кухней и гостиной и, похоже, раздумывает, не вызвать ли полицию.
– Ну что, готовы поделиться первыми впечатлениями с места преступления?
Охотник ставит персиковое пиво на многострадальный кофейный столик и пальцем отодвигает оскорбительный напиток в сторону.
– Не готов, Дюймовочка. Не готов и не стану. – Он откашливается. – Технически вы оба остаетесь подозреваемыми, пока я не передумаю. Поэтому сообщать вам подробности было бы неразумно.
– Подозреваемыми? – Я не верю своим ушам. – У нас же алиби! В момент убийства нас даже не было в Кейп-Код!
– Откуда взялось ваше алиби, когда еще не установлено время убийства?
Я ошеломленно умолкаю. Надо было внимательнее отнестись к «Высеченному в кости». Зря я отвлекалась на планы уроков, из-за этого оказались пропущены некоторые уроки куда большей важности.
– Полагаю, мое умозаключение опирается на запах разложения.
– Там видно будет. Полиция Барнстейбла изучит фотографии с дорожного пункта оплаты за мили и выяснит, не прибыли ли вы раньше. – Охотник за головами вертит головой. – Так где гостевая книга?
Он меня потряс, назвав нас с братом подозреваемыми, и теперь я намерена с ним поквитаться. Его тоже ждет потрясение. Пусть знает, что имеет дело не с каким-то жалким созданием, подсевшим на детективные подкасты. Я не кто-нибудь, а учитель в эру пандемии! Я для всего гожусь, даже для президентской кампании! Набравшись уверенности, я выпрямляю спину.
– Вот скажите, вы обратили внимание на текстуру древесины в отверстиях?
Он вскидывает голову. Еще бы, как ему такое пропустить! Он со смесью раздражения и любопытства сверлит меня глазами, позволяя мне разглядеть, какого они цвета. Мшисто-карие! Почему-то эта цветовая гамма настолько мне приятна, что я не могу отвести взгляд.
– Вы возвращались туда после того, как нашли тело?
– Как она могла туда вернуться? Там все огорожено лентой, – говорит, позевывая, Джуд.
– Я натянула ее так же, как она была натянута до того, – объясняю я, надеясь, что жизнерадостный тон сделает мое правонарушение менее вопиющим. – Другие так не поступают.
Джуд с сонным видом упирается плечом в стену.
– Ты ходила туда тайком от меня? Одна? – Он смотрит на меня со смесью недоумения и испуга. – Это на тебя не похоже, Ти.
Я чувствую раздражение.
– Знаю!
Теперь они оба смотрят на меня, как на букашку под микроскопом. Мой братишка прав: я не такая. Нравятся мне загадки? Еще как! Обожаю находить решение спорам. Терпеть не могу вопросы без ответа. Но сейчас у нас не настольная игра, а я не из тех, кто прокрадывается без спроса на место преступления. Я сказала охотнику за головами чистую правду. При виде трупа Оскара Стенли я вдруг превратилась в другого человека: чувствуя несвойственное мне спокойствие, я стала действовать, потребляя как горючее неиссякаемый адреналин. Я начеку, я замечаю мельчайшие детали. Очень не хочется расставаться с этим состоянием. Прилив уверенности в себе наделил меня небывалой стойкостью.
Не исключено, что это ненадолго. Не исключено, что моя смелость напускная. Очень хочется в себе разобраться!
– Прости, Джуд, в следующий раз я поставлю тебя в известность.
Брат таращится на меня не мигая веселыми блестящими глазами.
– В следующий раз?
– Не будет никакого следующего раза, – басит безжалостный кайфолом, он же охотник за головами. – Отдайте мне гостевую книгу и я уйду.
Я игнорирую его и продолжаю незавершенный разговор с братом:
– Обещаю, это не помешает нашему отпуску. Я хочу, чтобы ты вернулся домой отдохнувшим.
– Отдых нужен нам обоим, а не мне одному, – ласково напоминает Джуд.
– Знаю, но тут уж ничего не поделаешь.
– Да уж…
Мы умолкаем. Охотник за головами хмуро нас разглядывает.
– У вас свой кодовый язык, что ли?
Джуд усмехается.
– Может так показаться. – Джуд отделяется от стены, садится на диван в противоположном от охотника углу и кладет ногу на ногу. – Сестра потратила на этот отпуск львиную долю своих сбережений – надо сказать, вопреки моим возражениям, – потому что я лишился близкого существа.