– Лучше сейчас, чтобы потом не забыть… – бормочу я себе под нос и смотрю на потолок, хотя датчикам положено располагаться в холле…
Две дырочки. Просверлены в потолочном плинтусе.
Только этого не хватало! Не иначе это выкрутасы моего воображения.
По рукам и по ногам уже бегут мурашки, я закрываю руками грудь, в висках стучит, меня пробирает дрожь. Ничего удивительного, стандартная реакция на неожиданность. Уверена, я приняла за дырки шляпки гвоздей. Никакие это не отверстия для подглядывания! Всегда знала, что увлечение тру-крайм-подкастами до добра не доведет. Теперь я во всем вижу вопрос жизни и смерти, начало какой-нибудь устрашающей лажи, о которой полиция непременно скажет, что за двадцать лет безупречной службы ни с чем подобным не сталкивалась…
Во всем – но только не в этом. Я все-таки не героиня нового эпизода «Высеченное в кости». Об этой маленькой панической атаке не рассказывает Кит Моррисон из «NBC: Дата».
Нет, это всего лишь моя простенькая, скучная жизнь. Я – всего лишь девушка, соскучившаяся по ванне.
Я описываю круг, исследуя периметр потолка: нет ли там других дырочек того же размера. Конечно же, ничего там нет. Проклятье. Эти две дырки проделаны ближе к середине дома. Может, их просверлили в полу чердака? Гадость! Пора унять свое воображение.
Одно мне ясно: расслабиться уже не удастся. Я с сожалением выключаю кран и спускаю из ванны воду. Завернувшись в полотенце, замираю под дырками и опасливо на них таращусь, словно они могут прыгнуть на меня и искусать. Как и все, я слыхала о грехе вуайеризма. Вот только пляжный коттедж, за недолгое пребывание в котором ты отваливаешь свою месячную зарплату, – не то место, где ждешь с этим столкнуться. Так что к подглядыванию эти дырки не имеют отношения, и точка. Скорее дело в дефекте древесины. Остается в этом удостовериться – и можно будет нырнуть в горячую ванну, сказав себе, что начался мой прекрасный отпуск.
Я приказываю себе перестать дрожать и выхожу в коридор перед спальней, где рывком открываю дверцу стенного шкафа. Выдох облегчения: никто здесь не засел, никто отсюда не подглядывает. Дырок я здесь тоже не обнаруживаю. Зато нахожу в задней стенке сдвижную панель. Что за ней?
Меня опять колотит от страха.
Так ли тихо было в доме при нашем прибытии? Сейчас я даже не слышу храпа Джуда, единственный звук – журчание уходящей в сток воды. Есть и другой звук – моего учащенного дыхания.
– Джуд! – зову я. Собственный голос напоминает мне звук внезапно раздираемой занавески. – Джуд?
Проходит несколько секунд, ответа нет.
Наконец звучат шаги на лестнице. Почему у меня так пересохло во рту? Это всего лишь мой брат. Я ощущаю, что вся сжалась от страха и готова, повинуясь инстинкту, сбежать в ванную и там запереться. Если что? Если по лестнице поднимается не брат, а кто-то другой? В какой фильм ужасов я себя переместила? Немедленно успокойся!
Мои родители внедряются в среду бунтовщиков для спасения произведений искусства во имя сбережения исторического наследия. Но их отвага, очевидно, не передается по наследству. От вида двух дырочек в потолочном плинтусе у меня сердце выпрыгивает из грудной клетки! Мне даже страшнее, чем в первый день очных уроков у второклашек, целый год протомившихся в бездействии.
Какое же жалкое зрелище ты сейчас, наверное, собой являешь, Тейлор!
Если мне требовалось доказательство, что в двадцать шесть лет моя жизнь чересчур безопасна и предсказуема, то я его получила. Мельчайший сбой в привычном механизме – и моя привыкшая к рутине личность оказывается на грани распада.
Передо мной, влипшей в стену, появляется зевающая физиономия Джуда.
– Что случилось?
Я, сдерживая нервозность, тычу пальцем в стенной шкаф.
– То ли у меня глюки, то ли в спальне под потолком проделаны две дырки. Вот я и думаю: вдруг там, наверху, есть потайное пространство?
Джуд окончательно просыпается.
– Думаешь, это смотровые глазки́?
– А вдруг? – пищу я. – Либо это, либо у меня просто разгулялось воображение…
– Давай исключим подозрения. – Он проходит мимо меня в спальню и, уперев руки в бока, долго разглядывает дырки, прежде чем снова встретиться со мной взглядом. Вот когда мне становится по-настоящему нехорошо! Я читаю в его глазах подозрение, а не усмешку, на которую так надеялась.
– Что за хрень?..
– Вижу, ты не смеешься и не списываешь это, как я надеялась, на дефект строительства.