Через десять минут машина разгружена. Масло перевезено в холодильник глубокой заморозки, где может храниться неограниченно долго. В те дни, когда не приходит фасованное масло, десяток брикетов отправляется на фасовку, где его режут гитарной струной, заворачивают в бумагу, взвешивают, чернильным карандашом пишут цену и отправляют в торговый зал. Всё остальное время холодильник находится под замком.
Перед тем как навесить на дверь замки: амбарный и контрольку с вложенной под скважину подписанной бумажкой, Сергей Саныч пересчитывает блоки. Всё в порядке: штабель семериков на двадцать блоков в высоту и на отдельном поддоне ещё десять брикетов. Итого: сто пятьдесят штук, ровно три тонны сливочного масла по три рубля шестьдесят копеек за килограмм. И никто кроме грузчиков не знает, что на самом деле не хватает двадцати килограммов масла. Один брикет остался во дворе.
Честно говоря, мне неловко: брикет масла это семьдесят два рубля, половина моего месячного заработка. Конечно, универсам покроет недостачу, но всё же…
Смотрю, кого из грузчиков нет на месте. Один Саня, второй, Витёк… нет новенького, который пришёл на место Пети. Как его зовут? — Андрей или Лёха — не помню. Блёклая личность, а вот, поди ж ты…
— Слышь, Вить, куда вам двадцать кило масла? Это же ужраться можно.
— В Сосновский отнесём. Тамошний директор купит за четвертной.
— А он вас Фёдорову не сдаст? Ведь ясно же, откуда вы пришли.
— Ты чо? Он же понимает, что тогда ему никто больше ничего не принесёт.
Действительно, через полчаса новенький появляется с деньгами. Отсутствия его никто не заметил, одна Нилка вякнула что-то, но кто её станет слушать? Работа не останавливалась, значит, всё в порядке.
Прошло не так много времени, и во дворе объявился парень, одетый по-грузчицки в куртку и передник.
— Шефа позови, Сергей Саныча…
Сергей Саныч явился на зов.
Гость вытащил из мешка двадцатикилограммовый блок масла. Сергей Саныч проверил целостность картонной упаковки, поглядел на штамп с датой. Масло было свежим, очевидно, масляная машина пришла в Сосновский универсам только сегодня, и местные работяги тоже сумели разжиться маслицем.
Получив свои двадцать пять рубликов, соседский грузчик убежал. Понятно, работа ждать не станет, а ушедшего могут хватиться.
Масло Сергей Саныч унёс в отдел.
С тех пор я уже не вздрагивал, видя многочисленные примеры тащиловки. Всё это входило в правила игры, и круговорот масла между универсамами был всего лишь одним из самых ярких примеров повсеместного воровства. Просто к самым значительным махинациям грузчики допущены не были.
А за масло, кто их осудит? Я не осуждаю.
ВОРЮГА
Эта история довольно точно датируется сентябрём 1986 года, когда я дорабатывал в магазине последние денёчки. Двадцать второго сентября моему младшенькому должно было исполниться семь лет, а он ещё ни разу в жизни не пробовал заливного языка. С этого всё и началось, вернее, этим всё закончилось.
За два года универсам дважды переживал приезд машины с субпродуктами. Оба раза это праздничное событие приходилось на нашу смену. Машина была нагружена картонными коробками, полными непредставимого по тем временам дефицита. Разумеется, там не было рубца, селезёнки или, скажем, лёгкого, это всё перемалывалось на фабриках-кухнях и шло в пирожки с мясом, которыми торговали на улице. Зато магазин в течение дня, а то и двух, торговал коровьим выменем и говяжьими почками.
Странный товар: вроде бы и дефицит, а немногие умеют готовить вымя и, тем более, почки, так что, в тех редких случаях, когда они появлялись в продаже, их можно было довольно легко купить. Хозяйки толпились вокруг прилавка, рассматривали диковины и обсуждали, как их следует готовить. Именно там я подслушал, как нужно обращаться с почками, не отваривая их в десяти водах и не обрабатывая уксусом или, что ещё хуже, содой.
Для сотрудников универсама субпродуктовая машина привозила два особых подарка: сердце и печень. В продажу они не поступали, их разбирали свои. О почках фасовщицы не говорили, тут обсуждались рецепты пирожков с молотым сердцем. Сколько класть в начинку яйца, лука, масла; обжаривать или не обжаривать, добавлять рис или не надо — и иные важные вещи.
Сердце брали не все, но помногу, печень выдавалась по спискам, не больше килограмма в руки.
Машины с субпродуктами так просто не разгружались: к их приходу прибегал директор, он лично следил, сколько и чего привезено, давал распоряжения, что и куда возить. Тут уже ни о какой тащиловке речи не шло, охрана стояла на каждом углу.