Таковы были мои предпочтения со знаком «минус» до той поры, пока первый раз в магазин не привезли деньги.
В универсам люди приходят, да и прежде приходили с крупными деньгами. А, расплачиваясь за покупку, неизменно получали какое-то количество мелочи. Мелочь эта уходила из карманов во время поездок на городском транспорте, при покупке мороженого, пирожков и прочей ерунды у уличных торговцев, в киосках «Союзпечати» и много где ещё. Конечно, случалось, что и в магазине кассирша спрашивала, нет ли у покупателя нужных копеек, но гораздо чаще просто отсчитывала сдачу из полных кассовых ящиков.
Выручку универсам сдавал в банк. Когда и как это происходило, сказать не могу, через эстакаду инкассаторы не ходили, и в поле зрения грузчиков не попадали. В банк отправлялись только купюры, а мелочь оставалась в кассе, чтобы на следующий день тоже было, чем рассчитываться с покупателями. Однако с течением времени запас мелочи иссякал и тогда в магазин приезжала машина с деньгами.
Обычный рафик, ничуть не блиндированный, въезжал во двор и останавливался неподалёку от бочки, в которой сжигался мусор. Кроме шофёра в машине сидело ещё два человека. Оружия у них заметно не было, но казалось бы странным, если бы они вытащили свой арсенал и принялись им размахивать. На полу рафика между сиденьями валялись мешки с деньгами.
Советские монеты, начиная с 1930 года чеканились из никелистой бронзы. В медных монетках было больше меди, в серебряных больше никеля. Однокопеечная монетка весила ровно один грамм, так что ею можно было пользоваться как гирькой. Чеканились монеты в одну, две, три и пять копеек. Серебряные (а верней, тоже медно-никелевые) монетки: гривенники, пятиалтынные и двугривенные печатались, исходя из другой стопы, но их также можно было не пересчитывать по одной штучке, а взвешивать.
Мешок медной монеты из плотного сукна, прошитый прочной нитью и опечатанный, содержал сумму в пятьсот рублей и весил пятьдесят килограмм. А с виду — так себе мешочек, не особо большой. Казалось, их можно брать по четыре штуки и весело взбегать с ними по лестнице на второй этаж. Но не тут-то было! Мешочек с копейками или пятаками и в руках не так просто удержать. Приходилось взваливать его на плечо или держать в охапке. А центральная касса, куда следовало отнести все мешки, как уже сказано, находилась на втором этаже.
Серебряные монеты весили меньше, но и их таскать радость невеликая. Нет хуже работы, чем грузить деньги.
К чему это я рассказываю? Просто пришла в голову забавная мысль… Вот цитата из только что написанной и покуда не опубликованной фантастической повести «Медынское золото»: «Удивительный товар — золото! Казалось бы, насыпал мешок золотых перстней, взвалил на плечо да пошёл. Ан, не тут-то было! Нет ни металла, ни камня более веского, чем золото. Идёт человек, сгибаясь от непосильной тяжести, а тащит всего ничего, одно погляденье».
Вот и гадайте, откуда родом это невероятно фантастическое описание.
ВИСЯТ БАНАНЫ ВЫСОКО
Людям молодым следующая история может показаться фантастикой. В самом деле, нашли из-за чего волну гнать — бананы! Уж этого фрукта в любом ларьке завались по самым демократическим ценам. А четверть века назад «вселенский плод ананаба» упоминался с придыханием и дрожью в голосе.
Фургон въехал во двор и остановился, перекрывая подъезд всем остальным машинам. Из кабины вышли шофёр и доверенный сотрудник ОБХСС. Проверили целостность печатей и встали возле фургона на страже. Появился из своего кабинета директор, из недр гастронома вынырнул Сергей Саныч. Нилка посуровела и подтянулась.
Дело небывалое — привезли бананы.
Проверили печати ещё раз, уже в присутствии магазинного начальства. Только после этого печати были сняты и двери фургона распахнулись. У самого выхода из машины лежала жалкая горочка картонных коробок. Всего-то двести килограммов, тут и разгружать-то нечего.
Коробки были пересчитаны, шофёр влез в кабину, машина с распахнутыми дверцами дала задний ход и гулко припечаталась к эстакаде. Не пожалел шофёр ни эстакады, ни собственного фургона. Зато между машиной и стеной не осталось ни малейшего зазора.