Куда там, к отделу не проехать. Ставлю стопку возле овощного, и её во мгновение ока разносят, расхватывая бутылки и расшвыривая ящики.
Страшная вещь — жажда.
Ещё несколько стопок постигает та же участь, потом становится полегче. Уже можно доехать в гастрономический отдел, поставить ящики на отведённое для них место. В течение получаса магазин будет торговать пивом, затем вновь наступит великая сушь.
В машину закидываются двести пятьдесят пустых ящиков, не тех, что пришли сегодня, их не достать из бушующего зала. Потребный запас ящиков всегда есть во дворе. Пивник уезжает, ежесменная эпопея закончена.
А как же грузчики? У них головы тоже квадратные, и все, кроме меня, мучаются похмельем. Но, в отличие от покупателей, денег у них нет ни копейки (всё пропито ещё вчера), да и были бы деньги, по новым антиалкогольным правилам пиво на рабочем месте запрещено даже тем, кто с этим пивом работает.
С подобной несправедливостью работяги пытаются бороться. В зале тоже хватают бутылки, прячут под фартуком. Специально поставленная на страже фасовщица бутылки отнимает, и это хорошо, потому что если пиво отнимет Нилка, будет составлен акт, и если виновного всего лишь депремируют, можно считать, что он легко отделался. Бывает, что и по статье люди вылетали.
Тягостно было смотреть на всё это, и однажды я сказал Сане Хромому Глазу:
— Что вы позоритесь с этим пивом? Уж по паре бутылок на нос с машины всегда можно снять.
— Как?.. — уныло спросил Саня.
— Вот давай, на следующую смену вы возите пиво, а я показываю, как.
Обычно первую стопку в зал вывозил я. У меня и голос трубный, и сам я человек не маленький, меня так просто с ног не сковырнёшь. Но в этот раз первую стопку повёз Саня, а я, с рогами в руках стоял в коридорчике, как будто уже возвращаюсь из зала. Когда Саня поравнялся со мной, я быстро выхватил из верхнего ящика пару бутылок и… А куда деваться с этими бутылками? В зал или в объятия к Нилке? Коридорчик, что слепая кишка — в раздевалку на втором этаже идти через эстакаду, в овощной или гастрономический — тоже через эстакаду. Больше выхода вроде бы и нет никуда. Но выхода я и не искал, достаточно было тупичка.
Говоря словами Валентина Катаева, имелась в безвыходном коридорчике «маленькая железная дверь в стене». На двери красовались буквы ПК, а за дверцей находился пожарный гидрант и, свёрнутый в рулон бельтинговый шланг. Туда же я определил и бутылки с пивом.
Всего в пожарную нишу отправилось восемь бутылок, по две на нос. Себя я, разумеется, не считал.
— Машина уйдёт, охрану снимут, тогда и заберёте своё пиво, сказал я Сане. — Понял теперь?
— Понял… — единственный зрячий Санин глаз прояснел.
Через день, когда вновь наступила наша смена, и в магазин приехал пивник, Саня приступил к работе. Выезжая с первой стопкой, я увидал его возле дверцы. Притормозил, чтобы Сане было удобней забирать бутылки, потом поехал дальше. Вторая ездка, пятая, десятая — Саня на страже. А ведь другие грузчики тоже возят пиво.
В тот день с пивной машины было снято не восемь бутылок пива, а восемьдесят.
Через час грузчики ходили враскорячку и громко булькали при каждом шаге. К обеду все четверо лежали, благоухая «Жигулёвским». Работать пришлось мне одному. А тут ещё, как назло, пришла огромная фура с болгарским вином. Какая там ни будь антиалкогольная кампания, а международные договоры были заключены давно, и вино из сопределььных стран поступало.
В помощь мне были брошены холодильщик и дежурный электрик, но всё равно, тот день я не забуду никогда. На бакалейной эстакаде ждёт машина с рисом, на центральную эстакаду пришло четыре тонны говядины в полутушах, а болгарская дура, которая не смогла въехать во двор, пришвартована к универсаму сбоку, так что коробки с вином приходится возить через отдел обслуживания ветеранов. И отовсюду несутся призывные вопли: «Грузчики!»
А грузчики спят.
На следующую смену история повторилась. Правда, аврала такого не было, но зато было выпито уже сто бутылок пива. Куда столько влезало, мне, непьющему, не понять.
Разумеется, администрация универсама не могла спокойно наблюдать за происходящим. Пропажу двух, даже трёх десятков бутылок легко объяснить воровством покупателей. Ведь у тех, кто толпился внутри магазина, тоже очень часто денег не было, и пиво тырили самым бессовестным образом. Но сотня бутылок, это уже перебор. Приёмный пункт стеклотары формально был независим от директора универсама, но, разумеется, у Фёдорова там было всё схвачено, и ему стало известно, что его рабочие сдали в этот день сотню пивных бутылок. Но главное — бригада не работает! Значит, в обороне универсама возникла брешь, в которую утекает пиво.