Выбрать главу

"Не хочу вмешиваться в дела раввината. Можете взять себе раввина, какого хотите, Я, кстати, ничего в раввинах не понимаю".

После такого ответа отцы города ушли, повесив носы, хорошо зная, что без подписи Арон-Лейзера поддержка раввината - не обеспечена.

Явился однажды в Каменец некий известный в еврейском мире реб Йошеле, хорошо знающий Тору еврей. Произнёс две проповеди и очень понравился городу. В субботу вечером созвали собрание у Довида-Ицхока. На собрание пришли все хозяева города. Составили бумагу, и все подписались. Первое место, однако, оставили пустым для Арон-Лейзера.

Два важных хозяина пришли просить Арон-Лейзера, чтобы явился и поставил первым свою подпись. Он отказался.

"Ну, так не будет подписи, - взорвались хозяева, - не хочет подписывать - не надо. Такого большого знатока нельзя упускать!"

Но между этими же раздражёнными хозяевами нашёлся один скептик, он покачал головой и заявил шутливым тоном:

"Глупцы, глупцы, да когда же вы что-то делали без согласия Арон-Лейзера! Большие вы без него специалисты. Жаль только реб Йошеле, которого зря здесь мучили".

Реб Йоше, увидев, что он здесь ничего не добьётся, встал и направился с Довид-Ицхоком к деду.

"Реб Арон-Лейзер, - просил он со слезами на глазах, - я не спрашивал о плате. Это будет та ещё плата. Едва хватит на хлеб. Просто мне хочется сидеть на стуле, где сидели такие больше мудрецы и праведники".

Суровый дед на этот раз сдался... Пошёл на собрание и поставил подпись. Затем выложил десятирублёвку для раввина.

Был это исключительный маневр и в некотором роде мщение, так как скупым каменецким хозяевам пришлось по такому случаю дать хотя бы по три-четыре рубля, а этого они очень не любили.

Умер дед на семидесятом году. Многие его оплакивали и немало, кто радовался - избавились от такого ума, от такой власти.

Нашёл он свой вечный покой на каменецком кладбище. Скудную литовскую землю, на которой он был рождён, он очень любил, и когда закрывались навеки его умные глаза, может быть последней мыслью, согревшей его холодеющую в агонии кровь, было - что усталое его тело будет покоиться в тихой, материнской каменецкой земле.