Роль полководца сопряжена с колоссальной ответственностью как перед всем миром, так – что еще тяжелее – перед своим войском и собственным отечеством. В качестве первого генерал-квартирмейстера я полностью разделял данную ответственность. В любое время я готов отчитаться за свои действия.
Совпадение наших взглядов по вопросам стратегии и тактики стало прочной основой для плодотворного и доверительного сотрудничества. Обычно, после всестороннего обсуждения проблемы с подчиненными сотрудниками, я коротко и четко докладывал генерал-фельдмаршалу суть замысла и порядок проведения очередной военной операции, сопровождая доклад конкретными предложениями по существу.
С особым удовлетворением отмечаю, что генерал-фельдмаршал всегда – начиная с Танненберга и вплоть до моего ухода с военной службы в октябре 1918 г. – соглашался с моими выводами и безоговорочно подписывал составляемые мною проекты приказов.
У нас была также одинаковая точка зрения на эту войну и обусловленные ее характером требования. Не расходились и наши мнения относительно условий мирного урегулирования вооруженного конфликта. Как и я, генерал-фельдмаршал стремился обезопасить немецкий народ от новых нападений в будущем и последовательно боролся за достижение этой цели. И славные дела генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга глубоко проникли в сердца подавляющего большинства немцев. Я испытывал к нему глубокое уважение, верно служил ему, ценил его острый ум, беззаветную преданность кайзеру и чувство долга перед родиной.
Целью моей жизни была работа во имя благополучия отчизны, кайзера и вооруженных сил. Целых четыре года я жил только войной. Пока я командовал войсками на Восточном фронте, мой распорядок дня определялся складывавшейся военной обстановкой. Обычно с 6 или 7 часов утра и до позднего вечера я находился в своем рабочем кабинете.
В спокойные дни, будучи первым генерал-квартирмейстером, я приходил на службу в 8 часов утра. Примерно через час появлялся генерал-фельдмаршал, и мы коротко обсуждали положение на фронтах, наши ближайшие планы и текущие вопросы. В 12.00 мы докладывали его величеству кайзеру. Точно в 13.00 – обед, продолжавшийся полчаса или три четверти часа; в 15.30 я снова был в своем кабинете, в 20.00 – ужин, затем полуторачасовой отдых и вновь работа до 12 или часу ночи.
Этот распорядок нарушался лишь в редких случаях. Во время коротких отпусков (три-четыре дня) мне также приходилось заниматься служебными делами. Со всеми важными участками фронта и командующими войсками союзников поддерживалась телефонная и телеграфная связь. Сообщения из армий поступали регулярно утром и вечером, о всех необычайных происшествиях меня информировали немедленно. Постоянное и непосредственное ощущение бушевавших на широком пространстве ожесточенных сражений давило тяжелым грузом на нервную систему, но ОКХ должно было в любой момент иметь четкое и ясное представление о положении дел на всем протяжении гигантского фронта. Слишком часто из-за отсутствия нужных резервов приходилось спешно принимать важные по своим последствиям решения.
На первом плане всегда были вопросы руководства войсками, обеспечения армии всем необходимым и увеличение военно-производственного потенциала страны.
При моей рабочей загруженности и огромной ответственности мне нужны были в качестве помощников люди самостоятельно думающие и откровенно высказывающие свое мнение, что они и делали порой в довольно резкой форме. Наша совместная работа зиждилась на полном взаимном доверии. Мои ближайшие сотрудники были верными и преданными офицерами, преисполненными высочайшего чувства долга. Разумеется, последнее слово всегда оставалось за мной и решение принимал я лично в силу данных мне полномочий. Война часто требовала быстрых действий. Однако в моих решениях отсутствовал всякий произвол, и если мне когда-либо приходилось поступать вопреки предложениям моих подчиненных, то в этом не было ничего для них обидного. Когда возникали разногласия по тем или иным вопросам, я обычно старался по достоинству оценить различные мнения. Меня радует уважение и слава, которыми заслуженно пользовались мои сотрудники.
Наши взаимоотношения складывались вполне гармонично. Особенно дружественная атмосфера царила во время совместного приема пищи. Генерал-фельдмаршал фон Гинденбург любил живые и интересные беседы, и я в них охотно участвовал, затрагивая иногда и проблемы делового характера; в принципе же обсуждать конкретные оперативные планы за общим столом было не принято.
Часто в столовой или в рабочем кабинете к нам присоединялись командированные офицеры, представлявшие различные рода войск и воинские соединения, иной раз и непосредственно пережившие критические ситуации. От них мы получали сведения о положении в войсках более достоверные, чем из официальных сводок. Я старался поддерживать с фронтовыми частями тесную связь, черпая из этого источника множество ценных практических предложений, которые всегда тщательно изучал и анализировал. Встречами с настоящими вояками, побывавшими в огне сражений, я особенно дорожил.