Довольно часто у нас бывали высокопоставленные члены федерального и земельных правительств. Рейхсканцлер фон Бетман-Гольвег посетил нас дважды: осенью 1914 г. в Польше и в феврале 1915 г. в Лётцене. Приезжали к нам и парламентарии. У меня сложилось впечатление, что, независимо от партийной принадлежности, все они охотно бывали у нас. За одним столом с нами иногда сидели представители крупной промышленности, торговли, профессиональных союзов рабочих и служащих.
Приходилось нам принимать также военных атташе и офицерские делегации нейтральных государств, германских и иностранных корреспондентов, членов научных сообществ и творческой интеллигенции, представителей известных княжеских династий Западной и Восточной Пруссии.
С особым удовольствием встречали мы его величество кайзера и, непринужденно беседуя с ним, всегда чувствовали, что ему приятно бывать у нас. Вообще, я обычно приветствовал появление гостей и сажал их за общий стол; это давало возможность обсуждать насущные вопросы как бы между делом и оставляло мне больше времени для моих чисто военных проблем.
Командующие армиями и группами армий хорошо понимали всю сложность выпавших на нашу долю задач и в силу своих возможностей старались помогать нам. Мы же, со своей стороны, поддерживали с ними тесный контакт и, прежде чем принимать решение, обменивались с ними мнениями относительно наших планов и замыслов. Главному командованию приходилось также заботиться о выработке единых подходов к решению многих проблем, касающихся различных сторон армейской жизни. Это было особенно необходимо, учитывая частые перемещения воинских частей. С некоторыми неизбежными ограничениями командиры боевых подразделений пользовались в пределах своих компетенций полной самостоятельностью.
Я придавал большое значение устным беседам и личным впечатлениям, а потому часто и охотно выезжал на фронт в специальном железнодорожном вагоне, оборудованном под рабочее помещение и оснащенном телеграфным оборудованием. Работа не прекращалась и в пути следования. На заранее намеченных станциях мы получали обычные ежедневные сводки и при необходимости включалась телеграфная связь. Со штабными работниками у меня повсюду наладились вполне нормальные деловые отношения, проникнутые взаимным доверием.
С большим удовольствием я вспоминаю мои посещения штаб-квартиры кронпринца Германского. Хорошо разбираясь в военных делах, он задавал четкие и ясные вопросы по существу. Кронпринц любил солдат и проявлял трогательную заботу о них, был противником войны и искренне желал мира. И это сущая правда, что бы ни говорили его недруги. Он всегда очень сожалел о том, что недостаточно подготовлен для своей будущей роли кайзера, и изо всех сил стремился восполнить пробелы в знаниях. По его словам, высказанным в беседе со мной, его положение значительно хуже, чем любого квалифицированного рабочего. Свои мысли на этот счет он изложил в памятной записке, которую передал своему отцу – кайзеру, а также рейхсканцлеру Германии. Внешность его обманывала: он был лучше, чем казался.
Во время моего пребывания на фронте командиры отдельных подразделений подробно знакомили меня с обстановкой, будучи откровенными в своих суждениях, как и мои сотрудники в главном штабе. Они хорошо знали мое желание услышать их личное мнение и получить ясную картину происходящего. За докладом обычно следовало всестороннее обсуждение положений доклада с участием командующих крупными армейскими соединениями, попутно рассматривались и другие интересующие меня проблемы.
Мои контакты с фронтом не ограничивались лишь еженедельными поездками. Каждое утро я связывался по телефону с командующими армиями, и они сообщали мне о своих заботах и намерениях. Часто они обращались ко мне с разнообразными просьбами, хорошо зная, что, если возможно, я непременно помогу. Бывали случаи, когда мне приходилось их успокаивать и подбадривать, после чего они выполняли свои нелегкие обязанности с еще большим энтузиазмом.
Телефонные разговоры с командующими на местах помогали мне правильно ориентироваться в обстановке. При возникновении настоятельной необходимости таким путем передавались и приказы, которые затем дублировались в письменном виде. О моих разговорах по телефону с командирами любого уровня обязательно информировалось соответствующее вышестоящее командование. Я со своей стороны никогда не допускал начальственного произвола, да и повода для этого не было.