Обстановка к этому времени складывалась далеко не успокоительно... Еще днем были получены из столицы телеграммы, в одной из которых Председатель Государственной Думы М. В. Родзянко сообщал Генералу Русскому, что, в виду устранения от управления всего бывшего Совета Министров, правительственная власть перешла в руки "Временного комитета членов Государственной Думы", как никак сформировавшегося самочинно. {231} Затем из Ставки были получены данные о том, что в Москве началось восстание и гарнизон ее переходит на сторону мятежников; что беспорядки перекинулись в Кронштадт, и что Командующий Балтийским флотом нашел невозможным протестовать против признания флотом названного выше Временного Комитета Государственной Думы,
Все эти данные Генерал Рузский должен был доложить Государю по прибытии его во Псков.
***
Императорский поезд подошел к станции "Псков" около 8-ми часов вечера. - Часом раньше прибыл на ту же станцию свитский поезд.
Оба поезда носили название литерных: А и Б. - Во время царских переездов, они шли друг за другом на некотором расстоянии. В пути порядок их обычно менялся и вперед, для достижения большей безопасности, шел, по указаниям Дворцового Коменданта, то "собственный Его Величества поезд" (лит. А), то "свитский" (лит. Б).
Ко времени подхода царского поезда, вокзал был оцеплен и в его помещения никого не пускали. - На платформе было поэтому безлюдно. Почетный караул выставлен не был, так как во Пскове строевых частей не имелось; приезд же Государя явился вполне неожиданным, почему вызов соответствующей части с фронта был невыполним.
Генерал Рузский и я, при приближении Царского поезда, вышли из нашего вагона на дебаркадер.
Впечатление, охватившее меня, было таково, точно в подходившем поезде везли тяжко заболевшего в пути Императора...
В вечерней темноте едва можно было заметить очертание вагонов роскошного царского поезда, медленно и бесшумно подкатившего к платформе, с изредка пыхтевшим впереди паровозом. Окна вагонов были завешены непроницаемыми шторами, сквозь щели коих пробивались только узкие полоски света, бросавшие на дебаркадер длинные, расширявшиеся в даль отблески.
Кругом - безмолвие и какое то зловещее отсутствие жизни, особенно рельефно подчеркивавшееся темными фигурами нескольких служащих, бесшумно вышедших встретить поезд и почтительно замерших на месте. В пустоте и тишине, гулко отдавались только наши шаги, по мере приближения к месту остановки поезда. Вдруг кто-то торопливо выскочил из едва остановившегося поезда, за ним показались еще два-три силуэта людей. - Это были дежурный флигель-адъютант и очередные лейб-казаки.- Из числа последних, двое отделились и, по обыкновению, стали по бокам дверей, ведших в вагон Государя; оттуда же открыли освещенную дверь и спустили на платформу подвижную обитую ковриком лестницу, для удобного входа в вагон.
Дежурный флигель-адъютант, соскочивший на дебаркадер, вопросительно обратился к подошедшему коменданту и затем быстро направился в нашу сторону.
- Ваше Высокопревосходительство, сказал он Генералу Рузскому, беря руку под козырек, не откажите предварительно пройти к Министру Двора. {222} Мы направились в вагон, соседний с Царским. Из поезда потянуло теплом и впечатление привезенного больного, охватившее меня, усилилось еще более. Встревоженные лица, сдержанные рукопожатия, разговоры вполголоса!..
- Государь Вас ждет в салоне,-сказал, обращаясь к нам, всегда изысканно-любезный Министр Двора Граф Фредерикс; я пройду предупредить Его Величество о Вашем прибытии...
Через несколько секунд нас пригласили пройти через коридор помещения, занимавшегося лично Государем, в хорошо знакомый мне зеленоватый салон, составлявший, вместе со столовой, центральный вагон всего царского поезда.
Там находился уже Государь. - С большим волнением проходил я через небольшую прихожую, примыкавшую к салону. Впереди шел Н. В. Рузский, волнение которого, как всегда, выражалось только в еще большей, чем обычно, размеренности движений и окаменелости лица. - Государь, в темно-серой черкесске, составлявшей форму кавказских пластунских батальонов, встретил нас с очень большим наружным спокойствием. Он рассказал нам обычным своим голосом о том, что его поезд на пути в Царское Село был задержан на ст. Малая Вишера известием о занятии ст. Любани отрядом мятежных войск, с орудиями и пулеметами; поэтому он и решил повернуть поезд на Псков, имея намерение сделать попытку пробиться отсюда в Царское Село, - цели своего путешествия...
- Выслушав затем краткий доклад о положении дел на фронте, Император Николай II добавил, что ждет приезда во Псков Председателя Государственной Думы Родзянко, чтобы получить от него прямые и подробные сведения о том, что происходит в столице. - Когда же Генерал Рузский добавил, что имеет и с своей стороны некоторые данные, относящиеся к тому же вопросу, которые им получены из Ставки для доклада, то Государь ответил, что готов его выслушать сегодня же, после 9-ти часов вечера.
Перед оставлением царского поезда, Генерал Рузский и я получили обычное приглашение к обеду, и, так как было время собираться к столу, то мы прошли лишь на несколько минут в вагон Главнокомандующего, чтобы просмотреть донесения, кои за протекшее время были доставлены нам Генералом Болдыревым из штаба.
Обед носил очень тягостный характер. - Государь был хотя и молчалив, но наружно спокоен. Всем, разумеется, было не по себе.-Хотелось поскорее остаться наедине, чтобы разобраться в своих впечатлениях; разговор поэтому не клеился. - О главном, лежавшем камнем на душе у каждого, никто, конечно, не говорил, вещи же обыкновенные не шли на язык. - Я думаю, что все почувствовали большое облегчение, когда подошло наконец время встать из-за стола и явилась возможность для каждого вернуться к себе и к своему делу.
***
До 9-ти часов вечера я пробыл с Главнокомандующим на вокзале и, только проводив его до царского поезда к докладу, уехал в город, где меня ждали в штабе многочисленные дела и срочные распоряжения. {223} Во время разбора накопившихся бумаг и беседы со своими сотрудниками, мне подали телеграмму из Ставки на имя Государя, в которой Генерал Алексеев ходатайствовал о даровании стране ответственного Министерства с М. В. Родзянко во главе.
Ходатайство это мотивировалось необходимостью избежать анархии в стране, для продолжения войны. Вместе с телеграммой из Ставки был передан проект соответствующего манифеста.
Часовая стрелка приближалась к 10-ти часам вечера. - Так как Генерал Рузский все еще находился на докладе у Государя, то я приказал спешно подать себе автомобиль, чтобы лично отвезти ему на вокзал полученную телеграмму, считая ее особо важной и срочной. Обратившись к кому то из приближенных к Государю лиц с просьбою о вызове Главнокомандующего, я стал поджидать Н. В. Рузского в свитском вагоне, где меня кольцом обступили с расспросами лица Государевой Свиты. - Объяснив им, в пределах допустимого, сложившуюся обстановку, я, в ответ на их беспокойные вопросы: "что же делать дальше?" отвечал в соответствии с содержанием только что полученной телеграммы Генерала Алексеева.
- К сожалению, говорил я, дело зашло слишком далеко и, вероятно, нужны будут уступки, для успокоения взволнованных умов.
Передав вышедшему ко мне Главнокомандующему телеграмму на имя Государя и получив от него просьбу - выяснить время для разговора по прямому проводу с Председателем Государственной Думы, я возвратился к себе в Штаб.
Около полуночи я в третий раз уехал на вокзал, чтобы дождаться там выхода Главнокомандующего от Государя. Я получил к этому времени очень тревожные известия о том, что гарнизон г. Луги перешел на сторону восставших. Это обстоятельство делало уже невозможным направление Царских поездов на север и осложняло продвижение в том же направлении эшелонов того отряда, который, согласно распоряжению Ставки, подлежал высылке от Северного фронта на станцию Александровскую, в распоряжение Генерала Иванова.