К нашей общей радости, Панины также воротились этой осенью в Петербург. Их дом на Караванной не был окончательно устроен, и они провели эту зиму в доме Министерства юстиции. С ними мы могли говорить о милой парижской жизни, и они были единственные наши старые друзья посреди всех новых знакомств. Между последними мы сблизились тесной дружбой с Давыдовыми, или, как они стали называться два года спустя, Орловыми-Давыдовыми. Наши подруги были Мария и Евгения, или Женинька, как мы ее звали. Последняя вышла очень рано замуж за Петра Алексеевича Васильчикова и скончалась еще очень молодой, оставив своих пятерых дочерей[268] на попечение матери своей, графини Ольги Ивановны. Старшая Мария олицетворяла с ранних лет тип христианской отроковицы, и этот характер она сохранила в последующем развитии ее жизни. Благодаря общественному положению ее родителей и их богатству, дом их был нередко открыт для блестящих светских приемов. Бывали у них балы и великолепные концерты с итальянскими певцами. Marie являлась на эти вечера кроткая и со всеми любезная, без застенчивости, со спокойным достоинством, окруженная как бы ореолом нравственной чистоты, и чувствовалось, что она была в мире, но не от мира. Действительно, вся жизнь ее была уже сосредоточена в любви к Богу и к ближним. Широкая благотворительность ее бабушки, княгини Барятинской, создала известную общину сестер милосердия ее имени[269]. Графиня Ольга Ивановна приняла по наследству попечение об этой общине и много расширила ее, находя в дочери деятельную помощницу в исполнении своих предначертаний. Кроме того, пользуясь, по разумной доброте своих родителей, обширными личными средствами, она имела свое независимое поле действий в области многосторонней благотворительности. Все стороны ее жизни, даже занятия искусствами, пение, живопись, имели одно общее направление, которое придавало всему строю пленительную для меня цельность. Во мне также религиозная нота была развита, но я ее не всегда слышала в бушевании всех притягивавших меня других голосов, смысл которых был неизменен — стремление к земному счастью. В атмосфере, окружающей Marie, я искала и находила поддержку этой бедной заглушаемой нотки, и моя, тогда тревожная, душа успокаивалась на время. Само собой разумеется, что эти чувства развились вполне с последующими годами — тогда нас только влекла друг к другу взаимная симпатия. В доме каждый из членов нашей семьи находил соответствующего себе товарища. Борис был дружен с сыновьями-близнецами Владимиром и Анатолием. Они все трое поступили вместе юнкерами в Кавалергардский полк и вместе были произведены в офицеры. Мой отец был приятелем графа, а моя мать со времени первой молодости была близка с графиней, сестрой княгини Витгенштейн[270], которую мы так часто видели в Париже. Кроме долголетних дружеских отношений их соединяла общность основных принципов, руководящих жизнью каждой из них. Изредка нас возили на детские балы. Нас всюду звали, по дружбе и уважению к моей матери. Девочки, которых мы встречали, представляли для меня собой новый тип. Они были элегантны и нарядны, как настоящие маленькие дамы, и умели говорить светским жаргоном о светских вещах. В этом отношении я сознавала их безусловное превосходство надо мной; их апломб, миленькие манеры, легкий флирт с пажами, рассказы и смешки были для меня недосягаемы, и вместе с тем я чувствовала, что никогда не заговорила бы при них о том, что наполняло мою голову и мое сердце, так что моя роль с ними была довольно пассивна. Я даже не умела отчетливо отвечать на их вопросы о том, что происходит в Михайловском дворце, так как до сих пор мало этим интересовалась. Впрочем, мы скоро познакомились и с придворной обстановкой.
268
Дочери П. А. и Е. В. Васильчиковых: Мария, Александра, Екатерина, Евгения, Ольга. Князь С. М. Волконский писал о них: «Удивительная эта семья из пяти сестер. Оставшись без матери на попечении тетки, графини Марии Владимировны Орловой-Давыдовой, впоследствии игуменьи основанного ею монастыря Добрынихи, эти девушки, воспитанные в холе и роскоши, казалось бы, вдали от жизни, явили впоследствии, каждая в своем роде и под разным воздействием житейских условий, наилучший тип настоящей русской женщины. От детства к старости, от рождения к смерти шествуют они сквозь жизнь, ничего не обронив, ни от чего не отказавшись и все время утверждаясь, все время обогащаясь…» (
269
Княгиня М. Ф. Барятинская основала в 1844 г. в Петербурге Общину сестер милосердия Литейной части, позже переименованную в Общину во имя Христа, которая оказывала медицинскую помощь и осуществляла уход за больными женщинами и детьми.