В Рош-ха-Шана те, кто ехали к ребе, весь день пили вино – с концом молитвы и до полуночи. В Йом-Киппур ночью пели, в Суккот пили и пели. И всё это бывало в доме отца.
Отец курил трубку, не выпуская её изо рта целыми днями. На лице его была разлита и никогда не исчезала улыбка – ни в радости, ни в большом горе. Плачущим его не видели никогда. Понятно, что сожалея о чём-то, он был печален, и даже очень, но никогда этого не показывал. Он был настоящим, глубоко убеждённым хасидом. За один час в обществе ребе был готов отказаться ото всего на свете. Сердитым его не видели никогда. Со своей трубкой во рту он ходил и улыбался, добрый и сердечный. Он не был ханжой – с женщинами, одинокими и замужними, был любезен, награждал комплиментами и умел с ними посмеяться.
О заработке он не беспокоился, то есть – не позволял себя одолеть заботам, так как в глубине души считал, что мир – это прихожая[83], а беды, которые случаются с человеком в этом мире, так же, как и удачи - всё это лишь суета сует. Даже и в делах он этого не забывал и никогда себя не вёл, как делец.
Глава 5
Реб Исроэль. – Его пение. – Его композиции. – Его положение среди хасидов. – Реб Исроэль как математик. – Пари. – Его польский патриотизм. – Его марш в честь победы поляков. – Договор с хасидом. – Выигрыш. – Смерть реб Исроэля.
Один из самых интересных хасидов в Каменце был реб Исроэль. Он жил с женой и дочерью у деда. Реб Исроэль имел мудрую голову, считаясь смолоду илюем. Он получил когда-то две тысячи рублей приданого и содержания на пять лет от тестя, большого богача, которому хотелось иметь зятем раввина. Исроэль – так решил тесть – будет раввином в большом городе, и он от своей единственной дочери будет иметь утешение.
Но Исроэль стал-таки коцким хасидом[84], он забросил ученье, поехал к ребе и провёл рядом с ним целый год. Благодаря его большим достоинствам и учёности, ясному уму и необыкновенным способностям, он при ребе стал хасидским вождём. Одной из его способностей было пение, музыка, композиция. Он умел сам сочинять мелодию. По просьбе ребе он готовил на субботу три мелодии, и каждая из них была цельной, самостоятельной и единственной в своём роде. Никаких нот он не знал, и всё же каждая мелодия была законченной и чарующей.
Пока р. Элиэзер, его тесть, был жив, реб Исроэль больше сидел у ребе, чем дома, но после смерти р. Элиэзера его жена Сара-Бейле получила в наследство шесть тысяч рублей. Два её брата получили больше – до пятнадцати тысяч. В Литве тогда никто не оставлял наследства дочерям, но её отец не обделил.
Получив наследство, она поехала к ребе, прося, чтобы тот велел Исроэлю вернуться домой и заняться каким-то делом. Они-таки организовали какое-то мануфактурное дело, но так как реб Исроэль проводил всю неделю в хасидском штибле, а субботу – у моего отца, и о деле ничего не хотел знать, то они скоро остались без денег. Им пришлось туго, и частично они оказались на содержании у родни.
К ребе он теперь ездил только дважды в год – на Рош-ха-Шана и на Шавуот. Хасидизмом занимался дома.
Сара-Бейле была очень набожной, соблюдала все посты с перерывами, т.е. постилась в понедельник и в четверг каждую неделю, когда читали из Торы отрывки: «И вот имена…», «И пошёл один человек…», «А Моше пас скот…», «И ответил Моше…», «А затем пришли Моше с Аароном …», «И сказал Господь, обращаясь к Моше»[85]. Кроме того, молилась вечером и ночью в бет-ха-мидраше, и вела отсчёт, с благословениями после вечерней молитвы, дням от второго дня Песах до праздника Шавуот, читала слихот, не пропуская ни одной послеобеденной и вечерней молитвы[86] и часто плакала над псалмами, тайч-Торой[87] и над книгой «Цеэна у реэна»[88]. А он, реб Исроэль, молился в штибле. В неполные десять минут успевал помолиться, и все ждали, а когда он кончал, начинали пить «ле-хаим» – во здравие, и реб Исроэль веселил всех хасидов: пел свои напевы - пальчики оближешь. Умел он также красиво говорить – и на житейские темы, и о Торе. И хасиды толпились вокруг и слушали, как он красиво, на хасидский манер, излагает Тору.
Среди городских знатоков Торы он играл особую роль. Встречалось ли трудное место у Махарша, в Талмуде или в галахических решениях, приходили к реб Исроэлю. Со своей мудрой головой, он объяснял на свой манер, с искусными толкованьицами и заостреньицами, забирая так высоко, что с трудом можно было понять его высокие мысли и допущения. И в каждом суждении видна была большая мудрость и эрудиция.
Знатоки получали много удовольствия от его толкований, но не знали, что с этим делать. Их проблема оставалась проблемой, ещё сложнее, чем прежде, и как ни объясняй и ни крутись с гениальными допущениями, результат никогда ничего не давал, и знатоки уходили от него с чувством унижения: у них-то нет объяснений.
83
В том смысле, как сказано в «Поучениях отцов»: «Этот мир – как передняя перед будущим (4,16).
84
Особенно крайняя ветвь хасидского движения, возникшая в г. Коцке Люблинского воеводства вокруг ребе Менахем-Менделя Моргенштерна, 1787-1859. Его последователи оставляли семьи и жили подолгу поблизости от ребе.
86
Т.е., соблюдала больше религиозных предписаний, чем полагается по Галахе, которая освобождает женщин от строгого их соблюдения.
87
Пятикнижие с параллельным текстом на иврите и идиш, предназначенное, в основном, для женщин.
88
Названа по строке из библейской Песни песней: «Выходите и поглядите, дочери Сиона …» (3,11) – популярное изложение на идиш Торы и её толкований, составленное Яковом бен-Ицхаком Ашкенази из Янова в 16 в. Благодаря своему успеху в широких кругах, особенно среди женщин, книга выдержала более 200 изд.