Самая большая торговля в городе шла в шинках, и их было приличное количество. И крестьяне находили там, чем закусить: сыр, селёдку, огурцы. И в сладком вине тоже не было недостатка, а шляхтич или молодой помещик уже могли себе позволить закусить шнапс не сыром и селёдкой, как крестьянин, а гусятиной или рыбой. Этими шинками тоже заправляли женщины, точно, как и магазинами. Но в воскресенье, в дни большой выручки, мужчины тоже помогали.
Чем же были заняты мужчины? Они тоже не сидели без дела. Вокруг Каменца жили сотни две помещиков, при каждом помещике - две или больше сотни крепостных, крепостные эти день и ночь были заняты тяжёлой работой. Помещикам, конечно, полагалось хорошо жить – и у каждого помещика было в местечке по одному или по несколько евреев, с которыми он имел дело, а они с этого могли более или менее иметь доход.
Если вокруг помещика крутилось два еврея, то один был представительный еврей и уважаемый купец, а второй - «мелкий еврей» - как по виду, так и по делам. Оба еврея были при помещике за всё про всё. Более представительный служил ему больше для советов, второй – для разных поручений и проделок. И оба испытывали перед ним большой страх, и хотя частично жили за его счёт и он был для них большой царь в смысле начальства – но всё-таки надо десять раз в день благодарить Бога, что отношения еврея с помещиком сошли со сцены.
Если помещик хотел, он мог выпороть своего еврея, да ещё и приговаривал:
«Будешь молчать – останешься у меня дальше, а если нет – возьму другого еврея, а ты всё равно ничего со мной не сделаешь, потому что и асессор у меня в руках, и исправник».
Еврей молчал, а про себя думал: Ладно - порка. На то он и помещик, а я за то имею с него кусок хлеба. А умру – мой сын будет иметь с него доход.
И это даже была правда. Умер ли у помещика еврей - он на его место берёт сына или зятя этого еврея, кто больше понравится, как при сватовстве. Еврей, со своей стороны, оставлял помещика в наследство. Помещик становился своего рода наследством.
Может, здесь стоит также напомнить, что помещик имел в местечке и своего ремесленника и только ему поручал у себя работу. Ремесленников в местечке было много – сапожники, портные, жестянщики и т.п. Понятно, что им было труднее заработать, чем торговцам, и хотя квартирная плата была очень низкой – что-то десять-двенадцать рублей в год – всё равно они были не в состоянии снимать отдельную квартиру, и в одном домике жили по две-три семьи.
В те времена власть асессора и исправника была полной. Поспорят было два еврея в местечке, тут же бегут к асессору с жёнами и детьми, с помощниками и добрыми друзьями и родными – и асессор судит в пользу того, кто больше даст или больше ему понравится. А если кто-то был очень агрессивен или большой ябедник и не соглашался с приговором асессора и бежал в Бриск к исправнику с жалобой на асессора, это редко помогало, а жизнь такого хвата уже не стоила ломаного гроша - асессор его гробил и преследовал, как только мог, вплоть даже до битья и ареста. Опять же исправник обычно брал сторону асессора.
Исправник в те времена был главной силой во всей округе, а о губернаторе тогда имели смутное представление. Губернатор в те времена считался чем-то вроде царя, и занимать его еврейскими делами совсем не приходило в голову.
Помещик имел фактора-еврея, который жил у него в поместье. Он также имел арендатора, обычно также еврея, а если у помещика было несколько поместий и несколько деревень, то там тоже сидели евреи – фактор и арендатор. Понятно, что эти евреи дрожали перед помещиком.
В те времена, когда помещику ничего не стоило пороть крестьян и крестьянок, старых и молодых, то какую роль играл такой еврейчик у помещика? Можно себе представить, как боялись помещика фактор и арендатор со своими детьми. Если, не дай Бог, у фактора или арендатора имелись хорошенькие дочки, это было большой бедой. Приходилось дрожать, как бы дочки не понравились помещику, который при его власти мог сделать всё, что ему заблагорассудится.
Чтобы скрыть свою красоту, хорошеньким дочкам ешувников[12] часто приходилось ходить с чёрными, перепачканными, немытыми лицами. Только когда они ехали в город и как следует мылись с мылом, было видно, что дочка такого ешувника – хорошенькая.
Всё, что было надо помещику, он обычно получал через своих евреев, поскольку считал, что еврей – умное создание, что он хитрый и честный (каждый помещик считал, что только его еврейчик – честный, а прочие – мошенники и воры).