Он их посылал с поручениями к другим помещикам, своим товарищам. И хотя имел эконома, который был полным хозяином в его поместье и хозяином над крестьянами, он любил командовать именно евреями. Еврей сделает лучше – так он считал, и без «Мошки» и «Шмулика» не трогался с места.
Каменецкие помещики в большинстве были не очень богатые – земля в Каменце песчаная и неплодородная: с одного акра скашивали не больше 4 копен[13], с каждой копны получали пять-шесть пудов ржи. Пшеница плохо росла на каменецкой земле. Только кое-где попадался кусок хорошей земли площадью в несколько квадратных вёрст, который мог дать по 12-15 копен с акра.
Те помещики, которые сидели в трёх-четырёх вёрстах один от другого, часто устраивали балы - то один помещик, то другой. Балы устраивались с большим размахом, подавались на них лучшие вина. Из-за этих балов немало помещиков попадали в трудное положение и постоянно нуждались в деньгах.
Зерно, водку, шерсть и скот у них покупали евреи. Платили большие деньги, платили вперёд и часто больше реальной цены, и не было недостатка в таких, кто бежал к помещику и предлагал больше постоянного покупателя. Зато для собственных своих покупок помещик имел «своих евреев», с которыми нельзя было конкурировать.
Как обычно, помещики любили собак. У каждого из них были собаки разных пород. Были охотничьи собаки и такие, которые бросались на посторонних безо всякого лая и почти разрывали его на части. А были третьего сорта - которые только лаяли, но не кусались, а также и такой сорт, что и лаяли, и кусались – такую шкалу собак держал каждый помещик у себя в поместье, и мучения, которые переносили евреи, приходя к помещику, от этих собак, способны заполнить приличную страницу в истории галута.
Приезжая к помещику, еврей ставил свою фуру у ворот поместья и ждал, не появится ли крестьянин или крестьянка. Крестьянин или крестьянка в какую-нибудь минуту провожали его к фактору, и уже оттуда его кто-нибудь отводил к помещику. Назад помещик уже отсылал его с прислугой с парадного входа. Если еврей выходил из парадной двери, помещик его пускал через двор с прислугой, но если он не заслуживал этой милости, то должен был в смертельном страхе ретироваться из замка к фактору, чтобы уже тот его вывел за ворота.
Но пока еврей доходил до ворот, он не был застрахован от злых собак. В случае малейшего недовольства им со стороны помещика его жизнь не стоила ломаного гроша. В этом случае он велел еврею идти к воротам без сопровождения. И тут была выработана целая система издевательств и мучений. Сначала помещик посылал несколько псов, которые только лают, но не кусаются. Сразу после этого – псов другой категории, и потом – настоящих кусак. На еврея нападали со всех сторон, не давая двинуться ни взад, ни вперёд, и тут уж он получал настоящую порцию укусов.
Крики его подымались в небо, страх был смертельным, а помещик стоял со всей семьёй на террасе и смеялся.
В другой раз - помещик при малейшей досаде на еврея, даже на родовитого, посылал слугу вывести его из ворот и мигал тому, чтобы он оставил того посреди двора и дальше его не провожал. В этом случае этот родовитый еврей имел настоящую свадьбу, совсем, как еврей обыкновенный (не следует, конечно, обобщать, говоря, что все помещики так плохо относились к евреям, бывали и приличные помещики, которые вели себя иначе).
Понятно, что человек возвращался домой ни жив, ни мёртв, и нередко заболевал от страха. Жена и особенно дети, видя отца в таком состоянии -, дрожащего и бледного, начинали все плакать, и в одну минуту в доме наступало подобие Йом-Киппура. Но через несколько дней помещик снова посылал за тем же евреем, прося срочно явиться: ему, помещику, он очень нужен, и еврей, конечно, опять сломя голову бежал – что еврей не сделает для заработка?
Еврей утешал свою жену, говоря, что помещик по природе не так уж плох, служить у него можно, плохо бывает лишь в дурную минуту, в момент затмения ума. Так или иначе, всё от Бога. Ничего не происходит без Его воли. Бог хотел меня наказать и втемяшил помещику в голову безумие, каприз. Чтоб на этом уже кончились мои несчастья, и Бог чтоб защитил меня от злых псов.
Почти каждое воскресенье жившие вокруг Каменца помещики ездили в церковь. На большие христианские праздники съезжались все помещики. Каждый старался превзойти другого богатым убранством карет и упряжи. И богатство этих карет с лошадьми воистину не поддаётся описанию. Ехали со всех концов города, останавливались по всей длине улиц. Один ехал в дорогой карете с четверкой дорогих лошадей, и лошади с упряжью все были в серебре и золоте; кучер с лакеем тоже были разукрашены золотом и серебром. Второй помещик ехал тоже четвёркой, но цугом, по две пары в ряд, ещё больше разукрашенные, а у третьего упряжка состояла из шести лошадей: четыре при карете и две впереди.
13
В тексте: “фир шок”. Schok (нем.) – копна, а также шестьдесят штук, в дан. случае – мера урожая, состоящая из 60-ти снопов.