Все другие науки в то время в подпоручичьем классе преподавались очень сокращенно. Курс астрономии состоял большей частью из математических выкладок, которые было мне так легко запомнить; курсов прикладной химии и минералогии я совсем не изучал и имел из них самые средственные баллы. Стратегия меня очень занимала, и потому я знал ее хорошо в том объеме, как ее преподавали. Проекты по сухопутным и водяным сообщениям составил начерно я сам, но не раз упомянутая неспособность моя к рисованию и черчению заставила отдать эти проекты перечертить другим. Архитектурный же проект, мной представленный за свой, был и составлен не мной. Я уже говорил, как трудно мне было скрыть этот обман от профессоров, наблюдавших за нашими проектами. Если это мне удалось с архитектурным проектом, то только потому, что профессор Жако не любил ходить в наш класс, где воспитанники, несмот ря на то что были подпоручиками, встречали его разными школьничествами и всего чаще выкрикивали фамилию его любовницы. {Учащиеся самые лучшие оценщики знаний и способностей своих товарищей.} Перед выпускным экзаменом кому-то пришла мысль поручить наилучшим из нас повторить все лекции подпоручичьего курса с тем, что эти лекции могут слушать все подпоручики, и выбрали для повторения Ястржембского, Пассека, Глухова, младшего брата Роппа и меня. На мою долю достались астрономия, стратегия и та часть строительного искусства, в которой преобладают математические выкладки.
Резимон был против преподавания астрономии; он, говорят, находил, что эта наука учит не веровать в Бога. Когда он заставал меня преподающим астрономию моим товарищам, то обыкновенно спрашивал, где, по моему мнению, центр Вселенной, и на мой ответ, что Солнце – центр нашей планетной системы, указывал пальцем в разные стороны, говоря, что центр Вселенной во всех местах, где он укажет пальцем. Резимон, впрочем, был человек образованный и остроумный. Он часто говорил, что Божий мир создан так, что в нем перемежаются поколения разумных людей поколениями сумасшедших. Последние поднимают бездну новых вопросов; не разрешив одних, переходят к другим и доводят все до хаоса. Тогда являются поколения разумных людей, которые из означенного хаоса выбирают только положительно полезное и, отбрасывая все прочее, приводят хаос в порядок, но нового ничего не начинают, а так как этот покой, это отсутствие движения было бы равносильно смерти и, следовательно, невозможно ни в физическом, ни в нравственном мире, то являются вновь поколения сумасшедших, и таким образом для возможности существования мира поколения одного рода сменяются поколениями другого.
В 1832 г. учреждена была Военная академия Генерального штаба; нам, кончившим курс в институте, предлагали поступить в эту академию, но никто не согласился, несмотря на преимущество службы в Генеральном штабе: так всем надоело двухлетнее слушание курсов в институте в офицерских чинах; впоследствии, года через четыре, только один из моих товарищей, Пассек, поступил в эту академию.
В начале мая 1832 г. я назначен был на действительную службу в III (Московский) округ путей сообщения. Я просился на работы по соединению рек Москвы и Волги, но начальник штаба корпуса путей сообщения, генерал-майор Варенцов, предпочел означенное назначение потому, что оно меня не удаляло из Москвы, от которой деревня моей матери отстояла в 45 верстах на юг, а работы по соединению означенных рек производились с лишком в 60 верстах на север от Москвы. Работы эти производились под управлением инженер-подполковника Бугайского{494}, который, равно как и подчиненные его, считались только по спискам III округа; вся же техническая, хозяйственная и распорядительная части по работам были независимы от управлявшего округом инженер-генерал-майора Яниша. Между инженерами, находившимися непосредственно в округе, и теми, которые были при работах по соединению рек Волги и Москвы, было какое-то соперничество. Последние называли себя гвардейцами, а состоявших в округе армейцами. Яниш настаивал, чтобы и к нему был прислан хорошо учившийся инженер, и Варенцов посылкою меня в округ желал удовлетворить его требование.
В Москву я ехал опять на перекладной с одним из товарищей, чем мы сберегали прогонные деньги. В это время производились работы по устройству шоссе около Вышнего Волочка. По желанию моего путевого товарища мы заезжали к нескольким инженерам, состоявшим при устройстве шоссе. Эти инженеры проводили целые дни в разврате; пили с утра простое вино штофами; обстановка их жилищ была бедная. Между прочими останавливались мы у Ребровскогон, человека с замечательными способностями, знавшего хорошо иностранные языки, вообще очень образованного и красноречивого и имевшего довольно хорошее собственное состояние. Этот способнейший человек был также пьян с утра до вечера. Он был в институте прежде меня и, несмотря на свои способности, учился и вел себя так дурно, что переведен был на действительную службу в чине подпоручика в Строительный отряд путей сообщения. Он вскоре вышел в отставку.
494
Бугайский Михаил Николаевич (1798–1882) – генерал-майор, действ. статский советник, инженер-полковник, проектировал Екатерининский канал. Планировалось соединить реку Истру (приток Москвы-реки) с Сестрой, притоком Дубны, которая, в свою очередь, была притоком Волги. Работы начались в 1826 и были завершены в 1850. Реки Истра и Сестра были спрямлены, и на них построено более 30 шлюзов. Для пополнения канала водой было вырыто специальное водохранилище, известное сейчас как Сенежское оз. Каналом пользовались недолго. С постройкой Николаевской ж. д. он не выдержал конкуренции и был заброшен. М. Н. Бугайский был начальником IV (Моск.) округа путей сообщения (1843), одним из составителей плана устройства Приморского бульвара в Одессе (вместе с К. И. Потье и Ж. В. Гаюи) и затем руководителем работ (1822–1823). Попечитель Одесского учеб. округа (1853).