Сверх всех означенных книг производитель работ выдавал подрядчикам ежемесячно квитанции, которые заключали в себе итоги рабочих из рабочих журналов и выписки из статей прихода по материальной книге. Против каждого рода рабочих и материалов выставлялась частная цена, определенная предварительными на них торгами, и внизу итог. По этим квитанциям, по засвидетельствовании их директором работ, деньги выдавались из Московского экономического комитета путей сообщения, который заведовал хозяйственной частью по работам, независимо от управляющего округом путей сообщения. Во время работ велась еще книга, называвшаяся алфавитной материальной, в которую записывались поступившие на работу материалы по алфавиту, а именно под буквою А «алебастр», под буквою Б «бревна» и т. д., но случалось, что «сосновые бревна» писались под буквою С, «бутовый камень» то под буквой Б, то под буквой К. Вообще книга эта, цели которой я никогда не мог понять, представляла своего рода курьез.
По окончании каждой работы составлялся так называемый технический отчет по работам и опись оной. В 1-й графе отчета вписывался итог из утвержденной сметы или итог из последней изменительной сметы; во 2-й графе итог действительно употребленных рабочих и материалов, и при малейшей разности в этих итогах требовалось в особой графе указать на причины этой разности. Выше уже объяснено, что разности почти никогда не было. Опись состояла из выписки с утвержденной сметы, за исключением тех пунктов сметы, в которых значились предметы, не оставляющие следов. В случае составления при производстве работ изменительных смет те параграфы утвержденной сметы, которые были изменены, вписывались в опись из этих последних смет. По этой описи работа свидетельствовалась директором работ и посторонним лицом. Затем технический отчет с описью, рабочими журналами, книжкой для записки рабочих подрядчиком, с утвержденной и изменительными сметами и, в случае надобности, чертежами, представлялся через управляющего округом в комиссию для ревизии отчетов, состоявшую при Совете Министерства путей сообщения[51], а материальные книги в Московский экономический комитет. Повторяю, вся эта сложная отчетность не только не вела к сбережению казенного интереса, но в некоторых случаях была причиной того, что молодые инженеры приучались к казнокрадству.
Ремонтные работы на старом Московском водопроводе производились на протяжении до 20 верст. Это давало мне право получать в рабочие дни разъездные деньги по справочной цене на городские дрожки в одну лошадь, что доставляло мне в летние месяцы, когда производились работы, ежемесячно до ста руб. асс. (28 руб. 57 коп.). Это мне было большим подспорьем при скудном содержании (жалованья 600 руб., столовых 200 руб. и квартирных 200 руб. асс., всего 1000 руб. асс.) (285 руб. 71 коп. сер.). Через год жалованье было увеличено на 90 руб. и столовые на 50 руб., так что все содержание составляло 1140 руб. асс. в год (325 руб. 71 коп. сер.), и я мог завести лошадь и беговые дрожки, хотя этот экипаж был весьма неудобен, особенно по мостовой в городе, по которому я должен был проезжать очень большое расстояние от Троицкой заставы до дома дяди моего князя Дмитрия Волконского, в Штатном переулке{503}, близ Остоженки. Овес и сено получал я из имения моей матери, с. Чегодаева, а кучер был из крепостных людей.
Из села Алексеевского, в котором я поселился в начале лета, я каждый вторник и пятницу приезжал в город в упомянутый дом дяди Дмит рия, куда переехала мать моя с сестрой, которая в эти дни со мной ходила, так же как и в 1831 г., гулять по Тверскому бульвару. Воскресенье я также проводил у матери и бывал в кадетском корпусе у брата, которого, {как выше объяснено}, не отпускали из корпуса.
Вскоре, однако же, мать моя с сестрой уехали в Киев, в исполнение обещания, данного моей матерью при получении известия о смерти моего старшего брата, а я переехал из с. Алексеевского в с. Большие Мытищи, где была главная работа на старом водопроводе в 1832 г., именно перестройка ключевого бассейна № 3, стоившая до 6000 руб. асс. {(1714 руб. сер.)}. При ключевых бассейнах близ с. Большие Мытищи был устроен казенный домик с тремя комнатками для приезжающего начальства, в которых я и поселился. В Москву я ездил только в воскресные и праздничные дни, чтобы видеться с младшим братом в кадетском корпусе. В Мытищи почти каждую неделю приезжал <ко мне> директор работ Максимов, который со мной объезжал все ремонтные работы обыкновенно в дрожках, запряженных тройкою; бывал также и управляющий округом Яниш, который был так привязан к водопроводу, что, проезжая в свою подмосковную деревню, делал большой крюк, чтобы побывать в Мытищах. Оба эти начальника были постоянно довольны моим прилежанием к делу и сметливостью. Максимов особенно полюбил меня, и я часто бывал у него в Москве. Он жил в собственном доме, на Плющихе, в приходе Неопалимой Купины; с ним жила его мачеха, простая, но очень добрая женщина, и ее сын Алексей, <также не получивший образования>. У Максимова я постоянно видал Екатерину Петровну Волькенштейнн, которая имела дом рядом с домом Максимова. Последний часто ездил то один, то с нею, в ее деревню, находившуюся близ Троицкой лавры, и каждый раз они заезжали ко мне в Мытищи. Екатерина Петровна вышла замуж очень молодой за человека пожилых лет, Ермолая Филипповича Волькенштейна{504}, который последнее время служил в Московской рабочей команде, состоявшей в ведении московского военного генерал-губернатора. Чиновники этой команды, хотя имели гражданские чины, носили мундир с эполетами, одинаковый с мундиром Строительного отряда путей сообщения, а потому Волькенштейна обыкновенно называли полковником.
51
1) Сверх того, по каждой работе составлялся технический список, в который вписывалась первоначальная ценность сооружения и последовательные суммы, употребляемые на его ремонт в каждом году, но так как водопровод составлял собственно одно сооружение, а технические списки велись по каждой отдельной ремонтной работе, произведенной на какой-либо части сооружения, то эти списки представляли также своего рода курьез.
503
Московский адрес «Штатный пер., близ Остоженки» в I–III гл. упоминается трижды, а на с. 57 наст. тома переулок назван Заштатным. Речь каждый раз идет о доме Дм. Волконского, дяди автора. Следовательно, это один и тот же переулок – Штатный; как предполагают, первоначально Стадный по слободе «стадных» (т. е. пасших коней на лугах) конюхов государева конюшенного двора, располагавшегося на Остожье, или Остоженке, низком берегу Москвы-реки с заливными пойменными лугами и множеством стогов заготовленного сена. В наше время – Кропоткинский пер.
504
Волькенштейн Ермолай Филиппович – служил в Моск. рабочей команде при моск. воен. генерал-губернаторе; жена: Екатерина Петровна Волькенштейн; сыновья: Александр, Петр.