В начале 1837 г. вышла брошюра по случаю постройки Царскосельской железной дороги; не помню ее заглавия, хотя не была заявлена фамилия ее автора, но всем было известно, что она составлена нашим инженером Палибиным. В ней, между прочим, доказывалась невозможность эксплуатации железных дорог в России по причине ее сурового климата и, между прочим, для прикрасы были помещены разные остроты вроде следующих: автор полагал, что при скорости езды по +30 вер[ст] в час и при морозе в –30 °Р [—37.5 °C] пассажиры, в виду алгебраического правила, что плюс помноженный на минус дает в результате минус, останутся без носа, и что в гололедицу колеса паровоза не будут в состоянии двигаться по рельсам, а только вертеться на месте, и что паровоз уподобится в таком случае барану, упершемуся в каменную стену и, не имея возможности разрушить ее, со злости брыкающему задними ногами. Эти остроты, впрочем, принадлежали, как говорили тогда, Ивану Федоровичу Гильдебрандту, сыну знаменитого хирурга, делавшего мне операцию полипов. Палибин был женат на сестре Ивана Гильдебрандта Анне Федоровне и был с ним дружен. Понятно, как я, всегда предчувствовавший пользу железных дорог, строго отзывался о брошюре Палибина и подсмеивался над вышеупомянутыми неудачными остротами{618}. Это очень восстановило против меня Палибина, уже недовольного тем, что в непосредственном ведении III (Московского) округа путей сообщения был инженер, ничем не уступавший инженерам, состоявшим при работах по соединению р. Волги и Москвы и привыкших считать себя выше инженеров, непосредственно подчиненных округу. Нерасположение Палибина ко мне еще более увеличилось, когда он узнал, что я вместе с Роппом осуждаю его проект Бабьегородской плотины на р. Москве, {о чем я уже упоминал выше}. По близкому знакомству Гильдебрандта с Левашовыми Палибин, в виду общего говора, что я женюсь на одной из дочерей Левашовых, старался повредить мне в их мнении, {о чем будет рассказано в своем месте}. Впоследствии мы часто встречались с Палибиным, бывали друг у друга, но что-то неприятное оставалось постоянно в наших взаимных отношениях. В 1871 году Палибин был председателем ученого комитета Министерства путей сообщения; по преобразовании в этом году означенного министерства ученый комитет был закрыт, и Палибин остался за штатом. Он был больной человек вследствие паралича, а так как он уже долго служил и был в самых затруднительных денежных обстоятельствах, то я исходатайствовал сохранение ему содержания, которое он получал по должности председателя ученого комитета.
Окончив поручение по заготовлению материалов для работ по постройке Тульского оружейного завода, я поехал в отпуск в Петербург, где остановился у брата Николая, слушавшего курс в Военной академии. Мы с ним виделись в последний раз летом 1836 г. в проезд его через Тулу из Задонска в Петербург. Во время пребывания моего в Петербурге я неоднократно призывал к себе доктора очень искусного и был чрезвычайно удивлен, когда он не взял денег, которые я хотел ему дать за его визиты. На мое настояние взять деньги доктор отвечал мне: «По вашей обстановке вижу, что вы люди не богатые, и потому приберегите ваши деньги на другие надобности; с меня довольно того, что я получаю от богатых». Этот доктор был медик гвардейского морского экипажа. Невольно сравнивал я этого доктора со многими известными мне московскими докторами, которые не только с меня, но и с гораздо беднейших постоянно брали за визиты, а к не могущим платить и вовсе не ездили.
Из моих старых петербургских знакомых я не застал в живых дяди моего Гурбандта, отца М. Д. Деларю{619} и Сомова. Сын Гурбандта [Фридрих Егорович], женившийся на воспитанницен своего отца, уехал служить в Херсон; сын Деларю{620} служил в Одессе; оба в проезд через Москву виделись со мной. Из знакомого мне литературного круга оставался один Плетнев, у которого я был в мое настоящее пребывание несколько раз. На его вечерах было мало литераторов. Я бывал часто у Николая Ивановича Кутузова{621}, служившего во II отделении Собственной Его Величества канцелярии, женатого на внучатной моей сестре, урожденной Ваксельн, сохранившей еще весьма замечательную красоту. Н. И. Кутузов был человек умный, прямой, самостоятельный, весьма усердный к службе и приятный в обращении, когда не находила на него хандра. Его прямота и некоторые странности помешали ему сделать служебную карьеру. Между его странностями упомяну о том, что он очень не любил немцев, в особенности состоящих в русской службе, но при этом часто случалось ему говорить, что на все влиятельные служебные места назначают немцев, а когда случится, что назначат русского, то выберут такого, который хуже немца. Бывал я также у моего старого товарища А. И. Баландина, жившего в это время с Ф. И. Таубе, и у некоторых других товарищей моих, а равно у Н. И. и А. И. Браиловых, сыновей Дарьи Фаддеевны [Браиловой], прежде жившей у старого Гурбандта, {о чем я упоминал во II главе «Моих воспоминаний»}, и переехавшей после его смерти к старшему сыну. Младший ее сын брал к себе по воскресеньям и праздникам двух двоюродных братьев моих Александра и Ивана Антоновичей Дельвигов, воспитывавшихся в Дворянском полку. С Цуриковым, выехавшим прежде меня из Москвы и поселившимся в гостинице Кулона{622}, на Михайловской улице, видался я почти каждый день. Он проводил время в высшем кругу петербургского общества, в котором я имел мало знакомых.
618
Интересно, что в то время как эта полемика, по воспоминаниям автора, сохраняла актуальность, строительство Царскосельской ж. д. приближалось к завершению. 27 сент. началось движение поездов на наиболее готовом участке протяженностью 3,5 версты – между Царским Селом и Павловском, на конной тяге, а 6 нояб. состав повел паровоз. Если П. И. Палибин писал о невозможности и невыгодности ж. д. в России по причине сложных климатических условий и особенно различий в характере русского и западно европейских народов, то Ф. А. Герстнер, руководитель строительных работ, отметил:
619
Деларю Данила Андреевич (1776– ок. 1836) – из дворян (внесен в 3-ю часть дворянской родословной книги Казанской губ.), статский советник, начальник архива инспекторского департамента Главного штаба. Окончил Сухопутный шляхетский корпус.
620
Деларю Даниил Михайлович (1839–1905) – математик, ученик М. В. Остроградского, окончил Харьковский ун-т (1860), ординарный проф. (1868) того же ун-та, читал лекции по высшей алгебре, дифференциальному исчислению, интегрированию дифференциальных уравнений и теоретической механике.
621
Кутузов Николай Иванович (1790–1849) – действ. статский советник (1835), помещик Боровичского и Холмского уездов, штабс-капитан, старший адъютант штаба гвардейского корпуса, действ. член «Вольного общ-ва любителей российской словесности» (1821), член «Союза благоденствия» (арестован по делу декабристов, но по высочайшему повелению освобожден с оправдательным аттестатом), младший чиновник II отделения Собственной е. и. в. канцелярии (1826), член консультации при Министерстве юстиции (1844).
622
Гостиница Г. К. Клее и Ж. К. Кулона (потом «Россия», Михайловская ул., д. 8) (архитекторы П. И. Габерцеттель и А. И. Мельников) построена в к. 1820-х гг. В ней останавливались маркиз де Кюстин, М. И. Петипа, И. С. Тургенев, П. М. Третьяков, Т. Готье, Л. Кэррол. Иностранцы, бывавшие в Москве, насмешливо отзывались об удобстве и уюте в гостинице Кулона, француза.