Замечу, что Максутов, кроме желания устроить мою будущность, мог иметь и другие побуждения спешить моей женитьбою. Он года три был без памяти влюблен в Розалию Ипполитовну Лан (ныне Посьет), истинную красавицу, но его искания были безуспешны. Розалия Лан была очень дружна с дочерьми Левашовых, и он, конечно, надеялся часто ее видеть у меня, когда я женюсь.
Я уже говорил, что дядя мой князь Александр Волконский был очень уважаем всем нашим семейством и в том числе моей матерью, а потому я обратился к нему с просьбой принять на себя труд передать мое предложение Н. В. Левашову, с которым он не был знаком. Дядя очень любил меня и, {любя, когда молодые люди женятся}, немедля согласился на мою просьбу, не подумав, так же как и я, что следовало бы предварительно испросить согласие моей матери. Мне казалось тогда достаточным заявление в письме моей сестры, полученном мной в Туле в 1837 г. {и о котором я упоминаю в III главе «Моих воспоминаний»; в этом письме она писала}, что ничего не имеет против моего выбора.
Дядя Александр не замедлил отправиться к Н. В. Левашову и передать ему мое предложение. Левашов, по словам дяди, был видимо доволен, но сказал, что должен переговорить об этом с своею женой и дочерью. В тот же день дядя получил письмо от Левашова, конечно, французское; он писал, что дядя не сказал ему, к которой из двух дочерей относилось предложение, а что он не спросил об этом потому, что младшая слишком молода (ей было 17 лет), так что он предполагал, что разговор был о старшей. Двоюродная сестра моего дяди, Варвара Ивановна Колесова{651}, долго у него жившая по дружбе с его женой и потом поступившая в Алексеевский монастырь в Москве, женщина весьма умная и отлично знавшая французский язык, сочинила весьма ловкий ответ, в котором указывала, что мое предложение относится именно к младшей дочери.
На другой день утром я получил записку от Левашовой, которою она приглашала меня к себе. При свидании она мне сказала, что она привыкла меня любить как родного, но что дочь ее слишком молода и надо подождать года два. Я на это отвечал, что мое положение в Москве и в настоящей службе невыносимо и что оно сделается еще невыносимее после сделанного мне отказа, а потому мне остается только хлопотать о перемене места служения, и я надеюсь перейти в Оренбург. На этом мы расстались.
Узнав, что в этот же день Левашовы будут во французском театре, я отправился туда же. В первый антракт Н. В. Левашов в кофейной театра сказал мне, что он, жена и дочь согласны на мое предложение, и пригласил меня, как жениха, к себе в ложу, где мы в первый раз с женой подали друг другу руки. Матери ее не было в театре; она более трех лет по болезни вовсе не выезжала из дома. Однако же впоследствии я узнал, что достигнуть согласия на мое предложение в доме Левашовых было не легко. {Установившееся мнение, что я буду свататься к старшей дочери, еще более подтвердившееся в первые минуты после сделанного моим дядей предложения, уверенностью Н. В. Левашова, что оно относится к старшей дочери, и навязанная ей Замятниным и Крюковой любовь ко мне были причиной сильных разноречий.} Отец в особенности противился по любви к старшей дочери, которую боялся оскорбить своим согласием. Ближайшие подруги моей невесты и ее сестры, Александра Николаевна Тютчева (ныне графиня Корниани){652} и Розалия Ипполитовна Лан (ныне Посьет), {будучи почти одних лет с старшей дочерью Левашовых, Лидией, были с нею дружны и} требовали {от младшей дочери}, чтобы она не причиняла огорчения своей старшей сестре и непременно мне отказала. Но Эмилия{653} (имя младшей дочери Левашовых) их не послушалась и на заявление, сделанное ей матерью о моем предложении, сейчас изъявила согласие. Мать ее поддержала, а так как Е. Г. Левашова была всех умнее в доме и все делалось в семействе по ее желанию, то и согласие ее мужа не замедлилось. Но обе {упомянутые молодые} подруги моей невесты долго не могли ей простить и мне явно показывали свое неудовольствие. {Из них Тютчева, более пылкая, гостившая в это время в семействе Левашовых, даже говорила мне иногда неприятности, о чем Е. Г. Левашова, узнав через гувернантку дочерей Левашовых, Анну Андреевну Крепейн{654}, строгим выговором Тютчевой остановила дальнейшие неприятности.} Впоследствии обе эти подруги сделались истинными друзьями моей жены, оценив вполне ее добрейшее сердце и ум, и охладели к старшей ее сестре. Со мной же они были всегда дружны, как родные сестры.
651
Колесова Варвара Ивановна – в V гл. «Моих воспоминаний» названа «двоюродною теткою моей». В «Моск. некрополе» вел. кн. Николая Михайловича есть запись: «Колесова Варвара Ивановна, дочь ст. сов., СпасоБородинского девичьего монастыря послушница. Ум. в Моск. Алексеевском монастыре 7 окт. 1855, 60 л. (Данилов монастырь)» (Моск. некрополь. В 3 т. / Сост. В. И. Саитов, Б. Л. Модзалевский. Т. 2. СПб., 1908. С. 66).
652
Тютчева (в браке Корниани) Александра Николаевна (1814– после 1878) – близкая подруга жены автора, двоюродная сестра Ф. И. Тютчева; родители: Николай Николаевич Тютчев (1771–1832) и Екатерина Алексеевна Воронец (1781–1866); муж: австрийский камергер граф Георг Корниани (ум. 1874); сын Роберт, имя второго сына установить не удалось. Проживала в Милане, а также в своем замке на озере Комо в Италии.
653
Левашова Эмилия Николаевна (1820–1878) – жена автора (с 1838). Дочь нижегородского помещика, гвардии поручика в отставке Николая Васильевича Левашова и Екатерины Гавриловны урожд. Решетовой. Детей не было.
654
Крепейн Анна Андреевна (ум. 1854) – франц. гувернантка сначала Е. Г. Левашовой, а потом ее дочерей Эмилии и Лидии; проживала в доме Левашовых около 40 лет, после смерти Е. Г. Левашовой стала жить вместе с сестрой Дарьей Андреевной Оливи на вдовьей половине Смольного монастыря. Информация собрана из разрозненных сведений, которые сообщает автор в разных томах «Моих воспоминаний».