По причине отсутствия тестя моего я вдруг сделался неожиданно главою большого семейства и большого дома; явились новые для меня хлопоты по погребению тещи, а потом по содержанию дома. Совершенное безденежье увеличивало хлопоты, которые были облегчены помощью дяди моего А. Г. Замятнина, проезжавшего в это время через Москву по случаю перевода его жандармским губернским штаб-офицером из Вятки в Рязань. Пристав Басманной части, ввиду скоропостижной смерти моей тещи, требовал анатомирования ее тела и приложения печатей ко всему имуществу. Его убеждали, что скончавшаяся долго была больна и ее смерть не скоропостижная, что незачем прикладывать печати, потому что все наследники налицо, но убеждения не помогали, пока частному приставу не дал, кажется, 50 руб. асс. (14 руб. 28 коп. сер.) дядя мой Замятнин, и так взятка дана была чиновнику городской полиции чиновником тайной полиции, обязанным наблюдать за тем, чтобы взяток не давали и не брали. 12 марта похоронили тещу в Покровском монастыре подле ее матери, Екатерины Андреевны Решетовой{669}, и других родных.
Я послал к тестю известие о кончине его жены с эстафетою; он отвечал, что скоро воротится в Москву; впоследствии в каждом письме откладывал свой приезд и вернулся только в конце июня. Все это время я был в больших заботах по содержанию большого дома, и к этим заботам присоединились еще следующие.
В апреле узнал я, что моего внучатного брата кадета Московского кадетского корпуса Андрея Золотницкого{670} представляют за какую-то шалость к разжалованию в солдаты на 12-летний срок. Он был действительно большой шалун и дурно учился. Я почел своею обязанностью выручить его из этой беды и, узнав от знакомого мне его ротного командира, что главное влияние в корпусе имеет инспектор классов князь Владимир Львов{671} и что директор корпуса генерал Годейн делает означенное представление по настоянию Львова, просил убедительно последнего пощадить Золотницкого, поступившего ребенком в корпус, куда отдан был {для воспитания} в надежде, что он будет выпущен из корпуса офицером, а не солдатом; вина же в том, что он дурно воспитан, падает на его воспитателей. Львов отвечал, что разжалование Золотницкого в солдаты уже решено и что отправление об этом представления зависит не от него, а от директора, к которому советовал обратиться с моей просьбой. Я пошел к директору, но Львов меня у него предупредил, и директор, выйдя ко мне, объявил, что он не хочет держать в корпусе паршивой овцы, которая заражает все стадо, что он удивляется моему ходатайству и как я мог себе вообразить, чтобы достаточно было моей просьбы для отмены назначенного наказания, которое он обязан сделать по долгу начальника. Я ему отвечал, что если он думает исполнить этим свой долг начальника, то я исполняю также долг родственника, и так как Золотницкий до последней его шалости был внесен в список кадет, назначенных к производству в офицеры, то просил простить Золотницкому эту шалость; по выпуске же его из корпуса он не может иметь вредного влияния на кадет, остающихся в корпусе. Но генерал Годейн не переменил своего решения. В этот день он обедал в Английском клубе за одним столом со мной; я рассказал моим соседям о моем утреннем посещении генерала; многие члены клуба приняли мою сторону и уговорили его выпустить Золотницкого в офицеры. Таким образом Золотницкий избавился от 12-летнего солдатства и был произведен в офицеры в один из казачьих полков на Кубани.
В мае приехала в Москву бабка Золотницкого, родная тетка моей матери, Марья Филипповна Чайковская{672} с дочерью вдовою Настасьею Матвеевной Золотницкой{673} и младшим сыном последней, Пиромн. Чайковская была очень странная женщина; она распоряжалась всем в доме дочери еще при жизни мужа последней, героя 1812 г., получившего необыкновенную награду орден Св. Георгия 3-й ст. в чине подполковника. Она очень любила и баловала старшего внука Андрея и ненавидела Пира, которого жизнь была невыносима и сделалась еще хуже после смерти его отца. Ненависть бабки к Пиру доходила до того, что когда он, в отсутствие отца, заболел, то поспешили заготовить ему гроб и прочие похоронные принадлежности. По возвращении домой отца Золотницкого он был очень удивлен поданным ему счетом расходов на похороны Пира, которого он застал живым и здоровым. Бабка и мать Пира хотели его отдать в казенное заведение, но по своим летам (16 лет) он не мог быть определен в кадетский корпус, а так как он едва умел читать, то не мог быть помещен ни в какое заведение. Между тем он нам всем показался умным мальчиком; жена моя, ее братья и сестра очень жалели его, и мы решились взять его к себе для приготовления в гимназию. Свояченица моя приняла на себя учить его французскому, а Е. Е. Радзевская немецкому языкам; я учил его арифметике, а для латинского языка и других предметов наняли мы учителя. Жена приняла на себя его воспитание, к чему оказалась очень способной, но первый ее воспитанник был до того испорчен своим прежним воспитанием, что все меры, принимаемые к укрощению его вспыльчивости, соединенной с необоримым упрямством, были безуспешны. Между тем как Пир успевал в ученье, его нрав с каждым днем делался для всех невыносимее. Однажды жена моя поехала с братом своим Валерием и с Пиром в Сокольники; последний, в отместку за сделанное ему замечание, чтобы он не ходил в болото, углуб лялся в него все более и более, крича жене: «Ну, что, взяли? Потону в болоте, а вы с мужем будете отвечать». С трудом вытащили его из болота. Пир мог служить дурным примером для двух малолетних братьев жены моей, проводивших у нас праздничные и воскресные дни, а потому нельзя было его оставлять в нашей семье. Мы отдали его в частное учебное заведение, из которого он бежал и потом был послан по этапу на Кавказ, где вскоре умер.
669
Решетова (урожд. Якушкина) Екатерина Андреевна – тетка декабриста Ивана Якушкина со стороны отца Дмитрия Андреевича; после ссылки племянника взяла на себя заботу о его сыновьях. Муж: Гавриил Степанович Решетов (1746–1805) (действ. статский советник, товарищ министра уделов, с 1802 волынский губернатор).
670
Золотницкий Андрей Михайлович – родители: Михаил Владимирович Золотницкий (1771–1826) и Анастасия Матвеевна Золотницкая (Чайковская).
671
Львов Владимир Владимирович, кн. (1805–1856) – поручик л. – гв. Гренадерского, затем Моск. полка (1823–1831), инспектор классов 1-го Моск. кадетского корпуса (1838–1847), депутат Моск. губерн. дворянского собрания (1847–1849), цензор Моск. цензурного комитета (1850).
672
Чайковская (урожд. Ярцова) Мария Филипповна (род 1764) – родная тетка матери автора Александры Андреевны Дельвиг. Родители: Филипп Иванович Ярцов и Наталья Ивановна Таушева.
673
Золотницкая (урожд. Чайковская) Анастасия Матвеевна – троюродная сестра Антона Дельвига. Родители: Матвей Степанович Чайковский (председатель Херсонской судебной палаты, впоследствии екатеринославский вице-губернатор, статский советник) и Мария Филипповна Чайковская (внучка воронежского вице-губернатора генерал-майора Ф. И. Ярцова, правнучка русского ученого-астронома А. Д. Красильникова; муж: командир Эстляндского мушкетерского полка Михаил Владимирович Золотницкий (1771–1826); дети: Анна (в браке Всеволожская), Андрей, Пир.