Мои воспоминания. Том 1. 1813-1842 гг. [litres]

В Керчи {кроме Раевского} я часто бывал у градоначальника князя Херхеулидзева{732}, человека ума небольшого, с плохою памятью, но очень доброго. У него познакомился я со старым декабристом Лорером{733}, который после ссылки в Сибирь на каторжные работы был назначен солдатом на Кавказ и незадолго перед моим приездом в Керчь был произведен в прапорщики. В Керчи все военные ходили без эполет в одних контрпогончиках, а потому Лорер, по его летам и осанистому виду, всякому его не знавшему казался не прапорщиком, а генералом. В одном из донесений о взбунтовавшемся полку, в котором Лорер был в 1825 г. майором и батальонным командиром, о нем было сказано: «неистовый майор Лорер». Во время же моего с ним знакомства он особенно занимался здоровьем всех детей, вообще был очень добродушен, и нет сомнения, что с его добродушием он никогда не мог быть «неистовым». Этот эпитет, {ему приданный в означенном донесении}, нас очень забавлял.

У Раевского я познакомился, между прочим, с Мейером{734}, главным доктором береговой линии, человеком замечательного ума и большого образования, послужившим типом доктора в романе Лермонтова «Герой нашего времени». Впоследствии он женился на компаньонке жены Раевского{735}, также очень умной женщине, которая после его смерти была начальницей Керченского девичьего института.

В разговоре с Филипсоном о возложенном на меня поручении я обратил его внимание на то, что мне предписано осмотреть местность около Варениковой пристани, близ Новогригорьевского поста, а между тем при проезде моем через область черноморских казаков я узнал, что означенная пристань находится близ Андреевского поста и что Новогригорьевский пост устроен верст 60 или 70 ниже по Кубани. Филипсон отвечал мне, что полученное мной сведение справедливо, и следующим образом объяснил, отчего в предписании упоминается Новогригорьевский пост вместо Андреевского. Полковник Вревский{736}, состоявший при военном министре, фаворит его, имевший большое влияние в Военном министерстве, в бытность на Кавказе как-то случайно переправился через р. Кубань у Новогригорьевского поста и считал это место удобным для устройства постоянной переправы, но на самом деле это устройство представляло бы большие затруднения; находясь слишком близко к Черному морю, линия от этой переправы к Новороссийску отрезывала бы только малую часть земли натухайцев, и, следовательно, не достигалось бы главной цели предполагаемого сообщения, которая состояла именно в том, чтобы линия от переправы через Кубань к Новороссийску отрезывала всю землю натухайцев или, по крайней мере, бóльшую ее часть. Раевский, предполагая устроить переправу у Варениковой пристани и желая иметь поддержку Вревского у военного министра, приказал в донесениях своих к словам «Вареникова пристань» прибавлять слова «у Новогригорьевского поста», так что Вревский полагал, что переправа должна быть устроена там, где он переправлялся через Кубань, и, действительно, вследствие этого сильно поддерживал предложение Раевского. Этим объясняется, почему инженер путей сообщения Адеркас не нашел местности, которую ему было поручено осмотреть.

Несколько времени спустя после моего приезда в Керчь приехал из Ставрополя Генерального штаба полковник Шульц, впоследствии генерал-лейтенант и Динамюндский комендант, с рекомендательным письмом от Трескина. Раевский, прочитав это письмо, подал его Филипсону и при этом сказал: «Прочтите это письмо, только не вслух». В нем Трескин писал Раевскому, что последний всегда его уверял в своей дружбе, в которой он и не сомневался, но теперь Раевскому предстоит это доказать на деле, упрятав подателя письма, надоевшего Трескину своею глупостью, в одну из безвыходных трущоб, которыми так богата Черноморская береговая линия.

Шульц, не довольно любезно принятый в Ставрополе Граббе и Трескиным, старался перейти на береговую линию, но, конечно, не в безвыходную трущобу, а думал {возможным} заместить Филипсона. Для этого он действовал на Раевского через Постельса, с которым, как с немцем, скоро сошелся и вместе с ним расхваливал проекты Раевского. Но всего более он насмешил нас следующим: принесли во время обеда годового сына{737} Раевского (впоследствии полковника в Туркестане). Шульц, слышавший от кого-то, что Раевский производит свой род из Дании, желая угодить последнему[79], заметил, что в выражении ребенка есть что-то датское. Он выразился как-то очень глупо, так что это подало повод Раевскому, большому цинику, тут же сказать, что разве жена его погрешила с каким-либо датчанином.

732

Херхеулидзев Захар Семенович, кн. (1797–1856) – генерал-майор (1841), губернатор Смоленской губ. (1850–1852), градоначальник Керчи (заведовал госпиталями по окончании Крымской войны и скоропостижно умер от тифа). Во время Крымской войны состоял в распоряжении главнокомандующего Южной армией генерала кн. Михаила Дмитриевича Горчакова. Орловский воен. и гражд. губернатор (1849), воен. губернатор г. Минска, минский гражд. губернатор (1850), военный и гражд. губернатор г. Смоленска (1850 или 1851–1852). Пост керчь-еникальского градоначальника он занимал с 1841 по 1850.

733

Лорер Николай Иванович (1795–1873) – декабрист, служил в л. – гв. Литовском полку и участвовал в Заграничном походе 1813–1815 гг., активный член Южного общ-ва декабристов (секретарь Пестеля), приговорен к 12 годам каторги (срок уменьшен до 8 лет), после чего определен рядовым на Кавказ (1837), потом был литератором (1842). Написал «Записки» (одно из изданий – Записки декабриста Н. П. Лорера / Под ред. М. Н. Покровского. М.: Гос. соц. – экон. изд-во, 1931).

734

Майер Николай Васильевич (1806–1846) – окончил Медико-хирургическую академию, служил при штабе генерала Н. Н. Раевского (начальник Черноморской береговой линии) в Керчи в качестве главного доктора. Его запомнили многие из побывавших в те годы на Кавказе, напр., Н. П. Огарев: «Майер был медиком, помнится, при штабе. Необходимость жить трудом заставила его служить, а склад ума заставил служить на Кавказе, где, среди величавой природы, со времени Ермолова не исчезал приют русского свободомыслия, где, по воле правительства, собирались изгнанники, а генералы, по преданию, оставались их друзьями. Жизнь Майера естественно примкнулась к кружку декабристов, сосланных из Сибири на Кавказ в солдаты – кто без выслуги, кто с повышением. Он сделался необходимым членом этого кружка, где все его любили как брата» (Огарев Н. П. Избр. произв. В 2 т. М., 1956. Т. 2. С. 381). Существует мнение, что Н. В. Майер явился прототипом Вернера в «Герое нашего времени» Лермонтова (см., напр.: Гершензон М. О. Образы прошлого: А. С. Пушкин, И. С. Тургенев, П. В. Киреевский, А. И. Герцен. М.: Изд-во ОКТО, 1912. С. 319–320; Бронштейн Н. И. Доктор Майер // М. Ю. Лермонтов. М.: Изд-во АН СССР, 1948. Кн. II. С. 491–492. (Лит. наследство; Т. 45/46). Жена: Софья Андреевна Дамберг (гувернантка при детях Раевских).

735

Дамберг (в 1-м браке Эргардт, во 2-м Майер) Софья Андреевна – подруга жены генерала Н. Н. Раевского (Анны Михайловны Бороздиной). После смерти мужа была директрисой Кушниковского института девиц в Керчи.

736

Вревский Павел Александрович, барон (1809–1855) – флигель-адъютант е. и. в. (1842), генерал-майор (1848), участник Русско-турецкой войны (1828–1829), воен. экспедиций на Кавказе и Черногории (1834–1838), начальник I отделения Канцелярии Воен. министерства (1838), старший сослуживец воен. министра Салтыкова по Канцелярии Воен. министерства в 1840-е гг., директор Канцелярии Воен. министерства (1848), генерал-адъютант е. и. в. (1854).

737

Раевский Николай Николаевич (1839–1876) – славянофил, полковник русской армии, окончил физико-математический ф-т Имп. Моск. ун-та (1862), подполковник 7-го Туркестанского линейного батальона (1870–1874), член Имп. вольного экономического общ-ва (1869). Родители: Николай Николаевич Раевский (третий) (1801–1843) и Анна Михайловна Бороздина (1819–1883).