<В это же время> вышеназванные следователи вскоре по осмотре денежного ящика у сестры сделали в противность закона домашний обыск у Михаила Андреевича Кустаревского{770}, бывшего вторым свидетелем на духовном завещании покойного Викулина. Непонятно, что побудило их к этой мере; не помню, нашли ли при этом или прежде было представлено Кустаревским к следствию письмо покойного Викулина, в котором последний писал, что он узнал, что в семье его есть сахар медович, который готовится после его смерти наделать его жене больших неприятностей, и просил совета Кустаревского, как оградить ее от всяких неприятностей. Из содержания письма видно было, что покойный незадолго до смерти разгадал притворство своего сына Семена и явно в письме намекал на него.
Между тем завещание С. А. Викулина было переслано Московскою гражданскою палатою для допроса священника Петра Лосева{771}, духовника покойного, в Орловскую гражданскую палату, которая распорядилась вызовом священника Лосева в г. Орел. Викулины, склоняя священника Петра Лосева сделать фальшивое показание, не выпускали его из Елецкого уезда, несмотря на неоднократные предписания епархиального начальства, вызывавшие его в Орловскую гражданскую палату. Священник Петр Лосев отзывался тяжкою болезнью, а беспрестанно ездил к Викулиным, исполнял требы и бывал в Ельце.
В половине сентября сестра моя получила требование орловского гражданского губернатора прибыть к назначенному по Высочайшему повелению следствию в Елецкий уезд и была отпущена из Москвы по даче подписки, что она никуда, кроме Орловской губернии, не поедет. Я поехал с сестрой; с нами же поехали тетка наша П. А. Замятнина с мужем, бывшим тогда рязанским жандармским штаб-офицером и взявшим отпуск для того, чтобы помочь сестре в ее более чем горестном положении. В Ельце к нам присоединился Нарышкин. В одно время с нами, 22 сентября, приехал в Елец орловский гражданский губернатор с жандармским штаб-офицером Новицким и с другими следователями, а равно с заседателем Орловской гражданской палаты.
Следователи с двумя медиками и с депутатом от духовенства освидетельствовали состояние здоровья священника Петра Лосева; они нашли, что Лосев может прибыть в Елец.
На другой день губернатор в присутствии следователей, а равно детей Викулина от первого брака, доверенного сестры моей Нарышкина и многих свидетелей приступил к описи имущества покойного Викулина, которая продолжалась трое суток. Все, что говорилось и делалось в течение этих дней, превышает всякое вероятие. Самая отвратительная и бессмысленная ложь, злостные и нелепые ухищрения и подлая клевета были предметом разговоров детей Викулина от первого брака и их сообщников. Все посторонние и даже следователи подвергались ежеминутному оскорбительному надзору и гнусному подслушиванию. Викулины были так наглы, что громко объявляли, что у каждой двери находились ими поставленные благородные свидетели. Исчислить и описать все буйные действия Викулиных невозможно по их бесчисленности, но достаточно будет нескольких примеров.
Управляющий Музальков, пострадавший так сильно от истязаний, {над ним произведенных}, был привезен, – по распоряжению губернатора {для могущей в нем встретиться при следствии надобности}, – становым приставом в с. Колодезское, куда не успел въехать, как был схвачен и посажен под караул Викулиными, забывшими, что в с. Колодезском, которым своевольно завладели, находится губернатор и следственная комиссия. Человек, присланный дядей моим князем Дмитрием Волконским к Нарышкину, был схвачен, обыскан с ног до головы, не допущен и прогнан. При разборе бумаг покойного, которые все были, в угодность клеветников, строго и тщательно рассмотрены, не исключая и самой пустой переписки, дабы тем предоставить все средства отыскать какие-либо доказательства существования мнимых миллионов; губернатор обратил внимание на связку бумаг с собственноручной на ней покойного надписью: «Безбожные и бессовестные дела брата Андрея Алексеевича 1804 г.». Семен Викулин не устыдился сказать, что сестра моя, посеявшая будто бы раздор в семействе, поссорила и дядю их Андрея с отцом, на что Нарышкин ему заметил, что на самой связке обозначен 1804 г., а что мачеха их родилась в 1811 г. и не могла за 7 лет до рождения своего иметь влияние на их отца.
770
Кустаревский Михаил Андреевич – из дворян; титулярный советник и кавалер, покровский помещик.
771
Лосев Петр Алексеевич – священник Елецкой округи села Хмелинец Покровской церкви, духовный отец Семена Алексеевича Викулина.