В ходе работы над мемуарами барона была составлена большая комментаторская база, которая в одних случаях разъясняет или уточняет, в других – несколько подправляет, а иногда и расширяет границы первоначального текста. Приведу примеры. В первом томе барон пишет следующее: «С 1829 г. аналитическую геометрию, дифференциальные и интегральные исчисления начал читать в институте, вместо профессора этой части математики инженер-подполковника Ламе, инженер-поручик Янушевский, ныне (1872 г.) действительный статский советник и заслуженный профессор института». И мы вдруг обнаруживаем, что его дочь – Хелена Дзержинская, в девичестве Янушевская, была матерью Феликса Эдмундовича Дзержинского! Или, например, автор пишет, что «…мать Кюхельбекера… была, сколько я помню, кормилицей ВЕЛИкого Князя Михаила Павловича», – и узнаем, что этот великий князь впоследствии приложил максимум усилий, чтобы самому Кюхельбекеру смертную казнь по делу о декабристах заменили каторгой!
В настоящем издании книги А. И. Дельвига «Мои воспоминания» 4 тома. Помимо текста «Воспоминаний», в них содержатся приложения – документы, публикации, письма и проч., позволяющие лучше понять автора, объясняющие его позицию по тому или иному вопросу, полнее раскрывающие характер обстоятельств и лиц, о которых пишет А. И. Дельвиг. Приложения добавлены автором или составителем. Так, например, в дополнение к вступлению «От составителя» мы поместили в Приложения статью «Московский Мытищинский водопровод» из «Русского художественного листка» за 1860 год (Приложение 1 первого тома). В ней много говорится о личном вкладе А. И. Дельвига в модернизацию, а по сути создание новой системы первого в Москве и исключительно важного для столицы Мытищинского водопровода. В этой статье названы и другие выдающиеся заслуги Дельвига, которые в его «Воспоминаниях» описаны как будничные, насущные «труды и дни». Воспитанный в строгих правилах, Андрей Иванович неизменно скромен в оценке своей деятельности; представляется, однако, справедливым показать нашего прапрадеда достойным представителем своего поколения и своего века, коль скоро таким его видели современники.
Предыдущие издания «Моих воспоминаний»:
1. Согласно завещанию Андрея Ивановича, впервые 4 тома его воспоминаний были изданы Московским Публичным и Румянцевским музеями (ныне Российская государственная библиотека) в 1912–1913 гг. тиражом 500 экземпляров (общий объем 1862 с.).
Мы провели тщательное сравнение настоящего издания с изданием Румянцевского музея.
В первом томе (главы I–IV) этого издания в результате цензорской/редакторской правки было изъято всего 434 фрагмента текста (5625 слов), что составляет 3,6 % общего текста. Кроме того, были изъяты 4 страницы (предположительно самим автором), соответствовавшие рукописным страницам 683–686 (с изменением всей последующей нумерации страниц) тетради I. Соответственно, последний материал не может быть опуб ликован в принципе.
Во втором томе (главы V–VII) этого издания было изъято всего 830 фрагментов текста (12 080 слов), что составляет 6,5 % общего текста.
В предисловии к 4-му тому Г. П. Георгиевский, хранитель рукописи, писал: «…буквальное напечатание записок барона А. И. Дельвига представило непреодолимые затруднения. Его откровенное и резкое перо иногда позволяло себе выражения, недопустимые по отношению к лицам высокопоставленным и особенно ныне здравствующим. Иног да барон сообщал сокровенные пружины событий и разоблачал совсем интимные подробности жизни своих современников» (Барон А. И. Дельвиг. Мои воспоминания. Т. IV. С. XIX). Какие же выражения оказались в 1913 году недопустимыми применительно к лицам высокопоставленным и какие интимные подробности не подлежали огласке? Их оказалось много.
Дядя автора, князь Дмитрий Андреевич Волконский, с высоты своего княжеского достоинства прилюдно вступал в пререкания с московскими жандармами, хотя, как вспоминает автор, князей в столице был «целый легион», и полиция «оставляла его делать беспорядки» (читавшие Библию знают, что легионом назвали себя бесы, изгнанные Иисусом из человека в Гадарине).
Нижегородский военный губернатор генерал-лейтенант Бутурлин, по свидетельству Дельвига, рассылал по городу «вполне бессмысленные и безграмотные» объявления, в которых, например, призывал жителей во время пожаров сидеть дома и беспокоиться о его сохранности, а не посылать своих людей во все концы города: «скачут взад и вперед без оглядки, так что их лошади при встрече стукаются лбами (буквально)» – взятого в скобки нет в первом издании «Моих воспоминаний», ибо не мог личный друг императора Николая – тот самый, принявший А. С. Пушкина за столичного ревизора-инкогнито и отправивший срочную депешу со своими подозрениями приятелю, оренбургскому губернатору, – выразиться буквально так! Не к месту это буквально, как и любая критика лиц высокопоставленных.