А жемчуг! К сожалению, я был не в то время, когда бывает лов жемчуженосных устриц. Но там заманчивый есть обычай. Покупаете бочку устриц — может случиться, что все пустые (это бывает часто), а может, и в каждой устрице жемчужина (этого никогда не бывает). Своего рода азартная игра.
Драгоценные камни на Цейлоне прямо одолевают, то есть одолевают туземцы-продавцы. Лежишь на веранде гостиницы «Great Oriental» в глубоком кресле с длинными, как весла, локотниками; на эти весла кладут англичане свои вытянутые ноги в самой неприличной позе; но обычай, великий узаконитель, узаконил и это. И вот пока лежишь и тянешь через соломинку холодный лимонад, проходят мимо темные туземцы в белых плащах, с черными волосами, зачесанными по-женски — шиньоном с гребнем, и выкладывают на стол перед вами кто рубин, кто сапфир или лунный камень.
— Не надо.
— Да вы только посмотрите, какой камень.
— Не надо.
— Да, вы не покупайте, а только посмотрите.
— Уж я видел. Ступай.
— Ну, тогда скажите, сколько, по-вашему, стоит.
— Не знаю, мне все равно.
— Нет, вы только скажите. Покупать не надо. Ну, сколько?
— Десять рупи… Ступай.
— Десять рупи! Что вы, мастер. Да за такую прелесть и пятьдесят мало.
— Ступай!
— А вы говорите — десять.
— Ступай!!
— Десять рупи! Ха, ха, ха… Ну, тридцать.
— Ступай!!!
Во всех концах веранды раздается «go!» (ступай). И вдруг кто-нибудь крикнет: «Джао!!» Этот туземный {361} перевод слова «ступай» имеет на бенгалийцев такое же влияние, как «брысь» на кошку. Веранда пустеет, воцаряется покой.
Население на Цейлоне, как во всей Индии, смешанное. Одно племя, вот как эти продавцы камней, — смуглые, вялые, гибкие, с шиньонами; это бенгалийцы, раса, поражающая какою-то светлой наивностью, — большие дети. Затем есть престранное племя — не помню, как их зовут. Они почти белые, как наша кавказская раса, малорослые, приземистые, крепыши, не только без шиньонов, но наголо бритые, и что удивительнее всего, это чистейший древнеримский тип; с них можно было бы лепить бюсты императоров и сенаторов.
Они совсем своеобразно драпируют свои кисейные одежды — их всегда можно узнать в толпе. Но одно из самых удивительных явлений в области антропологии — это так называемые тамилы. Самый Великолепный образец кавказской расы по сложению своему и вместе с тем совершенно черные, как самый черный негр. Это лучший тип человеческой породы, вылитый в черную бронзу. Они живут только на Цейлоне и в самой южной части Малакского полуострова. В них что-то удивительно благородное, в последней степени аристократичное. Часто видал, как какой-нибудь вульгарный европеец подходит к такому тамилу, продавцу овощей, и удивлялся я несправедливости, с какою природа распределяет самочувствие людей. Ведь европеец должен бы чувствовать себя ниже его, и тот должен бы себя чувствовать выше европейца, а на самом деле — наоборот. И ни тот, ни другой не сознают, что пребывают в заблуждении. Помню, шел однажды по берегу моря такой черный тамил; на нем был только пояс и большой красный платок на голове; было ветрено, платок развевался и не имел другой прикрепы, кроме противодействия, который ставил ветру лоб человека.
Женщины этого типа очень мало развиваются физически, точно их рост был задержан; очень рано стареются, как вообще южные женщины, и уродуют себя странным обычаем: прорезают себе нижнюю часть уха и подвешивают тяжелые железные кольца, чтобы оттягивать ее как можно ниже; это начинается с детства; есть девочки, у которых висит три, четыре кольца; идеал — оттянуть ухо настолько, чтобы {362} впоследствии одно-единственное кольцо касалось плеча. Самые красивые женщины, которых я видел, это в Дели — цвета кофе с молоком; черные миндалевидные глаза, как у лани, с сильными белками; серьезные, загадочные, укутаны в белые покрывала и носят на ноздре запонку, серебряную мушку.