В половине февраля 1855 г. я, по причине простуды, не выходил из дома. 19 февраля, после полудня, когда я занимался моим сочинением «Руководство к устройству водопроводов», приехала к нам друг моей жены {вышеупомянутая} Е. И. Вельяминова-Зернова и объявила, что получено официальное известие о последовавшей накануне кончине Императора Николая I{557}. Не слыхав ничего об его болезни, эта весть сильно поразила меня. Положение России было самое критическое: она была в войне с двумя сильнейшими европейскими державами, поддерживающими Турцию; все говорили о скорой высадке в Крым итальянского войска и о двусмысленной политике Австрии, заставлявшей нас держать на ее границе сильную армию; я лично удостоверился в крайней затруднительности сообщений внутренних губерний России с Севастополем и в совершенной неспособности к начальствованию армией князя A. С. Меншикова, который от этого начальствования был уволен только накануне кончины Императора Николая I. Слухи о слабости характера воцарившегося ИМператора приводили в отчаяние многих и в том числе А. И. Нарышкина, который в прошедшее царствование беспрерывно поносил Николая I, но, узнав об его кончине, говорил мне неоднократно, что каков бы ни был покойник, все же при настоящих обстоятельствах было с ним лучше. Почти 30 лет прожили мы под величайшим гнетом, но, несмотря на это, почти все желали продолжения этого царствования из опасения, что при новом наши военные действия пойдут еще хуже. Впрочем, надо сознаться, что мы, воспитанные под гнетом, свыклись с ним и вполне поняли его значение, только прожив несколько времени при новом царствовании.
{Кончина Императора Николая I была официально подробно описана; нет сомнения, что некоторые из его приближенных описали ее в своих записках, в которых можно будет видеть, насколько справедливы носившиеся слухи о том, что он умер не собственной смертью. Я же передал только то, что мне достоверно известно.} Последнее время Император не спал по ночам, а молился, стоя на коленях, и не внимал просьбам лиц, уговаривавших его лечь спать. Привыкнув не только повелевать всем в России, но и иметь постоянно сильное влияние на судьбы большей части Европы, он не мог без сильных нравственных потрясений видеть падение своего могущества. По моему мнению, эти нравственные потрясения и довели его до преждевременной могилы; известно, что при них простуда сильнее действует.
27 января 1855 г. была свадьба старшей дочери Клейнмихеля, Елизаветы, в домовой церкви главноуправляющего путями сообщения; жених ее, флигель-адъютант Пиллер фон Пильхау{558}, считался в Кавалергардском полку, а потому Государь, бывший его посаженым отцом, надел мундир этого полка. Найдя поданные ему сапоги некрасиво сидящими, он приказал подать другие, но для того, чтобы их надеть, надо было снять шерстяные носки. Государь ездил всегда в санях и, по возвращении от Клейнмихеля, почувствовал простуду, так что не выезжал после этого дней десять. Почувствовав себя лучше, он, вопреки совету врачей, выехал для смотра какого-то маршевого батальона, проходившего через Петербург для укомплектования наших действующих войск, при чем еще сильнее простудился и, проболев после этого еще дней десять, скончался.
20 февраля была назначена торжественная присяга в Успенском соборе, куда я по болезни не поехал. В начале звона на Ивановской колокольне один из самых больших колоколов, называемый Реут{559}, упал и проломал своды колокольни. Не знаю причины этого падения; в народе оно принято за дурное предзнаменование.
Неудобство домов, которые я и сестра нанимали в Денежном переулке, побудило нас в начале 1855 г. переехать; я переехал к старому Каменному мосту в дом Сорокинан, напротив Кремля, а сестра на Знаменку в дом княгини Голицынойн. Неудобства нашего нового помещения состояли в том, что оно было во 2-м этаже, а жене моей запрещено было ходить по лестницам, и в том, что, по новизне его отделки, в некоторых комнатах была заметна сырость. Первое неудобство было отстранено до некоторой степени тем, что по лестнице, на половину ее вышины, были проложены рельсы, на которые поставлено кресло; жена, садясь в него, могла посредством особого устройства сама подняться до половины лестницы. Относительно сырости в некоторых комнатах, мы надеялись, что она исчезнет к будущей зиме, но в этом ошиблись. К этим неудобствам присоединилось еще следующее, вполне неожиданное. Река Москва в обыкновенное время очень мелка, но вода в ней значительно поднимается в так называемые паводки и, в особенности, в весеннее половодье. Дабы она не могла выходить из берегов в центре столицы, набережные с обеих ее сторон устроены вышиною в 4 саж., так как вода в реке весной редко поднимается до этой высоты. 17 апреля 1855 г., в день тезоименитства нового Императора, был у генерал-губернатора торжественный обед; когда я поехал на этот обед, вода в реке была высока, но далеко еще не доходила до гребня набережных. Возвращаясь же с обеда, я нашел мостовую набережной затопленной водой. Жена моя ничего не знала об этом; я поспешил ее вывести из дома и посадить в экипаж, в который она взошла по доскам, намощенным на крыльце дома, затопленном уже водой. Мы прожили три дня до спада воды у сестры. Лошадей вывели из нашей конюшни, но экипажи нельзя было вывезти, и низ кузова нашей кареты отмок и отвалился. Новый непредвиденный убыток для моего чрезвычайно тощего кармана. Моя канцелярия помещалась в нижнем этаже занимаемого мною дома; с трудом спасли письменные дела, и спасавшие их едва успели выбраться через окно нижнего этажа {до возвышения в нем воды}.
557
Император Николай I умер 18 февр. 1855. Известие о его смерти поразило не только Дельвига, но и многих других жителей России своей внезапностью. А. Ф. Тютчева, бывшая тогда фрейлиной, также была поражена известием:
558
Пилар фон Пильхау Николай Густавович (1831–1886) – генерал-лейтенант (1881), адъютант графа Клейнмихеля (1852), флигель-адъютант (1856), далее состоял при миссии в Брюсселе (1863) и Риме. Родители: Густав Федорович и Варвара Ивановна Дунина; жена: Елизавета Петровна Клейнмихель (1833–1896), дочь Петра Андреевича Клейнмихеля.
559
Колокол Реут упал с Успенской звонницы Моск. Кремля 20 февр. 1855 в начале 4-го часа пополудни во время большого звона в честь восшествия на престoл имп. Александра II в момент последнего удара в колокол. Падение произошло вследствие разрушения крепления колокола (обломился рычаг, продетый в маточник). Это было второе падение данного колокола после взрыва кремлевской звонницы в 1812.