П. П. Мельников на возвратном пути из Крыма в октябре проезжал через Москву. Он был чрезвычайно недоволен тем, что граф A. А. Закревский заявил ему за верное, что он назначен начальником штаба корпуса путей сообщения. Я сказал Мельникову, что мне многие говорили то же, но что я этим слухам не верил и объяснял их тем, что все, считая главноуправляющего корпуса инженеров путей сообщения, полагают, что высшая после него должность есть начальника штаба и что никто не может быть назначен на эту должность, кроме Мельникова, а что, вероятно, его назначат товарищем. На это он отвечал, что его большой приятель А. И. [Александр Иванович] Мясоедов, бывший в это время сенатором в Москве, а перед тем начальником штаба корпуса путей сообщения, которому, следовательно, известно значение этого места, говорил ему то же, что и Закревский, и что товарищем остается [Эдуард Иванович] Герст фельд. Во время обеда Мельников напомнил мне и жене моей о нашем разговоре, происходившем в июле насчет смены Клейнмихеля, и сожалел, что не держал тогда со мною пари относительно этой смены. Но, конечно, он никак не ожидал, что Чевкин займет место Клейнмихеля и что слухи, оказавшиеся, впрочем, неверными, назначат его начальником штаба к Чевкину.
В начале ноября Чевкин приехал в Москву; он дал знать начальнику IV (Московского) округа путей сообщения Шуберскому, что остановится в Кремлевском дворце в ожидании возвращения Государя из Крыма, а лиц своего ведомства будет принимать в доме, который нанимался в Москве по приказанию Клейнмихеля на случай приезда его или его семейства, {о чем я упоминал выше}. В назначенный час все инженеры, архитекторы и другие чины ведомства путей сообщения собрались в означенный дом. Хотя я состоял по особым поручениям при главноуправляющем путями сообщения, но не получил особого приказания о представлении Чевкину и потому представлялся вместе с прочими. Шуберский, видевший уже утром Чевкина, представлял всех, начиная с меня, так как в Москве я был по чину старший из инженеров. Шуберский назвал меня начальником Московских водопроводов, не упомянув о том, что я состою по особым поручениям при главноуправляющем. Представлявшихся было до 30 человек; Чевкин не говорил ни с кем, кроме поручика Мясоедован и командира арестантской роты гражданского ведомства; у первого спросил, не родня ли он бывшему начальнику штаба, и узнав, что он племянник А. И. [Александра Ивановича] Мясоедова, спросил, где живет последний; второму же приказал, чтобы он смотрел за тем, чтобы не было побегов из роты, так как это лежит между прочим и на ответственности Чевкина (?). Такое малое внимание к инженерам и к их занятиям со стороны нового начальника поразило нас всех очень неприятно. Пройдя мимо всех представлявшихся и став посредине залы, Чевкин сказал, что нас слишком много, что мы, верно, все уже читали вступительный его приказ (который был тогда известен только Шуберскому и мне), что он ничего не имеет к нему прибавить, что он о наших настоящих занятиях узнает из представленной ему начальником округа записки, а так как нам предстоит впереди много дела, то он надеется, что мы будем служить усердно и честно, позабыв, как прежде служили, и что в таком случае и он об этом забудет. К некоторым из нас писали из Петербурга, что он подобную, но более пространную речь произнес там при первом приеме представлявшихся ему инженеров путей сообщения. Стоявший возле меня инженер подполковник [Федор Федорович] Масальский{565} (впоследствии генерал-майор, член Совета Министерства путей сообщения) сказал мне, что я должен объяснить Чевкину, что многие из нас не имеют надобности забывать свою прошедшую службу.
565
О Федоре Федоровиче Масальском (Мосальском) говорится в первом томе «Моих воспоминаний», см. по Указателю имен первого тома.