Он жил в отдаленной части Москвы, а потому по той же причине не мог ежедневно бывать в моей канцелярии, для занятия письменными делами; впрочем, если бы он и приходил в нее, то, при его нерешительности и медленности, мне труднее было бы объяснять ему то, что надо написать, чем написать самому. И так он все время ничего не делал; в ноябре 1857 г. он вызвался составить проект фонтана, в котором полагался кирпичный свод диаметром в 1 сажень; он вздумал определять устойчивость этого свода высшими математическими исчислениями; до этого времени без всяких излишних выкладок было уже проектировано и построено в Москве до 30 фонтанов со сводами, имевшими гораздо больший диаметр; Черкаев надоел мне и инженеру Попову вопросами, относившимися к составлению проекта малого фонтана.
В середине 1858 г. он уехал из Москвы, не составив этого проекта. Большой его друг, инженер полковник [Николай Иванович] Липин, назначенный тогда вице-директором Департамента железных дорог (впоследствии тайный советник и член совета управления Главного общества по назначению от правительства), предложил послать Черкаева в Англию для приема рельсов, законтрактованных для ремонта Николаевской железной дороги. Его недоверчивость и нерешительность были причиной больших неудовольствий против него со стороны английских заводчиков, контрагентов и их рабочих. Эти неудовольствия побудили заменить Черкаева другим приемщиком; он оставался без дела до 1863 г. В это время требовалось послать в Англию инженера для заказа и приема чугунных труб, потребных для устройства новочеркасского водоснабжения, производившегося под моим главным наблюдением. Липин упросил меня послать Черкаева, на что я согласился, полагая, что опыт приема рельсов послужил ему уроком в том отношении, как он должен вести себя на английских заводах. В начале 1864 г. я получил от данного ему для наблюдения за заказами помощника извещение, что Черкаев, в день посещения одного из заводов, отливавших трубы, скоропостижно умер. Конечно, я употребил все зависевшие от меня средства, чтобы доставить пособие его семейству, оставленному им в крайней бедности. Черкаев, видимо, не любил меня и выказывал зависть. Он говорил моим подчиненным, что я слишком снисходителен к поставщикам чугунных труб для Московских водопроводов, так как некоторые из этих труб не вполне соответствовали строгим условиям контракта, но что я родился под счастливой звездой, и потому водоснабжение, вероятно, будет хорошо действовать.
Когда задумано было мною устройство железной дороги от Москвы до Троице-Сергиевского посада{598}, Черкаев находил это предприятие весьма невыгодным, но говорил, что, благодаря только моей счастливой звезде, оно, вероятно, будет давать доходы. Относительно предполагаемой Черкаевым моей снисходительности к поставщикам чугунных труб я должен сказать, что всегда считал своей обязанностью добиться от поставщиков наименьших цен; по заключении же с ними контрактов, давать им все льготы, которые не вредны для производимого сооружения. Строители же, подобные Черкаеву, весьма вредны; подрядчики, зная их придирчивость и требования исполнения вписываемых в контракты часто неисполнимых условий, берут возвышенные цены на работы и материалы и, несмотря на это, вследствие придирчивых требований строителей, разоряются; работы длятся, отыскиваются новые подрядчики с еще более возвышенными ценами, и все это в явный убыток того, на чей счет производятся сооружения.
Чевкин нашел полезным, чтобы инженеры, заведовающие значительными техническими работами, во время своего пребывания в Петербурге знакомили воспитанников Института инженеров путей сообщения с этими работами. На этом основании зимой 1857 года мне было предложено познакомить их с работами по устройству Московских водопроводов. Я прочел о них две лекции, на которых, кроме воспитанников института, было много и других слушателей. Лекции были прочтены удачно, и слушатели были ими очень довольны.
Зимой 1856/57 г. в мытищинском водоподъемном здании устанавливались две водоподъемные паровые машины, взамен прежде поставленных заводом герцога Лейхтенбергского, оказавшихся негодными, а по наступлении летнего времени снова приступлено к укладке чугунных труб в Москве и к устройству в ней фонтанов. Я постоянно доказывал, что и вновь устанавливаемые в Мытищах машины не будут действовать, но на основании условия, заключенного с заводом герцога Лейхтенбергского, должен был допустить их установку. Одна из этих машин, немедля по пущении ее в действие, сломалась. Не пробуя второй машины, устроенной по одному образцу с первой, я потребовал немедленных переделок в обеих машинах, согласно моим указаниям. В мае приехал в Мытищи директор упомянутого завода Рашет; он упросил дозволить в его присутствии испробовать вторую машину, которая, по его мнению, должна была хорошо действовать. Но она также, немедля по пущении ее в действие, сломалась, и один из разлетевшихся кусков машины ударил по ноге Рашета, ближе всех к ней стоявшего. Тогда только он понял необходимость исправить обе машины согласно моим техническим указаниям. Неудача в устройстве машин для мытищинского водоподъемного здания влекла за собой необходимость продолжать пользоваться старым, разрушившимся кирпичным водопроводом, по которому вода от Мытищ до алексеевского водоподъемного здания текла естественным давлением, и, следовательно, эта неудача не имела влияния на существовавшее в Москве водоснабжение. Упомянутые две машины были исправлены к осени 1857 г., так что в октябре этого года они начали поднимать мытищинскую воду в чугунные трубы, проложенные от них до алексеевского водоподъемного здания, и засим старый кирпичный водопровод остался без употребления.
598
Первая частная ж. д. в России от Москвы до Сергиева Посада (Моск. – Троицкая ж. д.) была построена в 1860–1862.