С Герценом я ходил в Аделаид-галлери и в какой-то ресторан, в котором по вечерам даются представления, изображающие английские суды. На сцене суд, прокуроры, адвокаты, преступники, свидетели, одним словом, вся обстановка настоящего суда. Суд над воображаемым преступником производится по всем формам английского судопроизводства, и он произносит приговор на основании существующих законов. Меня это представление очень занимало; говорят, что мнимые прокуроры, адвокаты и члены суда – люди весьма образованные и способные, так что их речи и решения очень замечательны, о чем я не мог судить по незнанию английского языка.
Аделаид-галлери замечательна только тем, что приезд на балы в ней начинается в половине второго пополуночи. Распорядитель бала одет, как и все прочие мужчины, во фраке, но со звездой на левой груди, очень похожей на нашу Владимирскую звезду.
Каждое воскресенье в нашей русской церкви я видал жену австрийского посла{634} при лондонском дворе, графиню Апони{635}, урожденную княжну Трубецкую. Она очень усердно молилась и часто становилась на колена. Зайдя раз, за несколько дней перед отъездом из Лондона, к нашему священнику Попову, я узнал, что он очень огорчен письмом, полученным от графини Апони, в котором она уведомляет его, что перешла в римское католичество, и излагает причины, побудившие ее к переходу. Попов отвечал ей весьма умно; прочитал мне свой ответ и просил, чтобы я никому не сообщал об этой переписке. Несмотря на его настоятельную просьбу встретить с ним в Лондоне Светлое Христово Воскресение, я, по заключении 20-го марта (1-го апреля н. ст.) договора с домом «Джемса Уатта и Ко» на поставку машин для Московского водопровода, выехал в тот же день в Париж вместе с Блеком.
Переезд в ночное время через Ламанский пролив был очень неприятен; {по выходе} на пристань в Кале, какой-то толстый французский чиновник осматривал паспорта проезжающих, которые должны быть визированы во французском посольстве в Лондоне. Осмотр производился особенно строго после {вышеупомянутого} покушения Орсини, и чиновник исполнял свою обязанность с особенным педантством, выкликая пассажиров по фамилиям и жестоко коверкая последние, причем часто произносил слово «une», т. е. едет ли пассажир один, или при нем есть еще кто-нибудь. В 1860 г. я два раза видел того же чиновника в Кале, с тем же педантством исполняющего свою обязанность. При поездке моей в этом году из Лондона в Париж, наш посланник (впоследствии посол) при английском дворе барон Бруннов{636} просил меня отвезти бумаги к бывшему нашему послу при французском дворе, графу Павлу Дмитриевичу Киселеву, причем снабдил меня особым курьерским паспортом, не требовавшим визирования во французском посольстве. Выше упомянутый чиновник, выкликнув меня по фамилии, сказал:
– Vous ne passerez pas.
На что я отвечал:
– Je passerai.
Он повторил:
– Moi, je vous dis que vous ne passerez pas; votre passeport nest pas visé.
Я снова отвечал:
– Je passerai; regardez bien le passeport[143].
Тогда он увидал, что паспорт выдан в Лондоне русским посольством, и знаком руки пригласил идти в ту комнату, в которую впускались пассажиры с паспортами, признанными при осмотре правильными. Вскоре пос ле этого был отменен осмотр паспортов при въезде во Францию, и я часто думал о том, что же теперь делает этот толстенький чиновник, который, кажется, ни к чему не был способен, кроме осмотра паспортов.
Известно, что в Англии по воскресеньям прекращаются все деловые занятия, и банки заперты. Но в остальные дни не прерывается кипучая деятельность, так как почти нет праздничных дней. В числе последних пятница и суббота Страстной недели и понедельник Светлой недели; многие богатые англичане на эти дни уезжают для развлечения в Париж. В 1858 г. Светлый праздник совпадал по юлианскому и григорианскому календарям. В Кале Блек познакомил меня с ехавшими с нами в одном поезде известным банкиром Берингом{637} и каким-то другим лондонским тузом-капиталистом. Они предложили мне сесть с ними в одно отделение вагона, в котором было восемь мест, и заплатить кондуктору поезда пять франков с тем, чтобы он никого не впускал более в наше отделение вагона. На станции перед Парижем мы сделали складчину по 1 1/4 франка и вручили обещанные 5 франков кондуктору. В Париже я остановился в Hôtel de Bade, Rue Helder. Эта гостиница выходит и на Итальянский бульвар. Немедля я посетил бывшего священника нашей церкви в Париже, Иосифа Васильевича Васильева{638}, впоследствии председателя учебного комитета при Святейшем Синоде. Сестра моя А. И. Викулина и ее дочери, во время своего долгого пребывания в Париже, очень сошлись с ним и его семейством. Я хотел от о. Васильева узнать о том, кто из русских моих знакомых находится в Париже, и о месте их жительства. Васильев, указав мне на многих, над некоторыми сильно подсмеивался, несмотря на то, что я был у него в Страстную пятницу; вообще он показался мне довольно легкомысленным. Сравнение его с нашим священником в Лондоне, конечно, было не в его пользу. Он со мною долго беседовал, неоднократно говоря, что его ждут исповедники в церкви, а между тем, хотя я с ним несколько раз прощался, он не отпускал меня. Впрочем, Васильев человек очень умный и был очень пригоден для русского общества в Париже и для отношений нашей церкви ко второй Империи. Не помню, в этот ли приезд в Париж или в 1860 г. я видел у Васильева ученого православного священника Владимира Гете{639}, бывшего католическим аббатом.
634
Аппоньи фон Надь-Аппоньи Рудольф, граф (Apponyi von Nagy-Apponyi Rudolf) (1812–1876) – австро-венгерский дипломат, посол в Турине (Королевство Сардиния, 1849–1853), в Мюнхене (1853–1856), Лондоне (1856–1860), при Британском королевском дворе (1860–1871), в Париже (1871–1876).
635
Вероятно, ошибка автора, так как о княгине Трубецкой как супруге графа Рудольфа Апони сведений получить не удалось.
637
Банк братьев Беринг (Barings Bank) (1762–1995) был основан на базе «Компании Джона и Френсиса Беринга» в 1762. С начала XIX в. дела компании стали вестись детьми Френсиса Беринга Томасом, Александром и Генри («Братья Беринги и Ко», Baring Brothers & Co.). К ним впоследствии присоединился Томас (сын Томаса Беринга) и племянник Томаса Беринга Эдвард (сын Генри Беринга). Таким образом, сложно сказать, с кем конкретно встретился и познакомился автор.
638
Васильев Иосиф Васильевич (1821–1882) – священник Петропавловской церкви при российском посольстве в Париже (1846–1867), основатель церкви святого Александра Невского на улице Дарю при русской миссии в Париже, оказывал помощь русским военнопленным, оказавшимся во Франции после Крымской войны (1854–1856); перешел в православие в 1862 и русское подданство в 1875, занимал пост председателя Учеб. комитета при Святейшем Синоде (1867–1881).
639
Гетте (Guettée) Владимир (1816–1892) – православный священник, богослов, крещен в католичестве с именем Рене Франсуа. Составитель и издатель 12-томной истории Франц. церкви (1847–1856). Был знаком со священником Иосифом Васильевым, служившим в Петропавловской церкви при российском посольстве в Париже.