Служба в православной церкви, помещавшейся тогда еще в чем-то вроде сарая, была очень торжественна, но публика вела себя в ней неприлично, разговаривала во время служения, а по его окончании образовывался в церкви шумный раут. Конечно, от о. Васильева зависело уничтожить это безобразие; в нашей церкви в Висбадене бывает почти та же публика, но в этой церкви во время служения все стоят весьма чинно, а по его окончании так же чинно расходятся. Это было заведено при священнике этой церкви о. Янышеве{640}, впоследствии ректоре Петербургской духовной академии.
В числе лиц, которые были осмеяны о. Васильевым при первом моем с ним свидании, был живший в Париже инженер путей сообщения, отставной полковник Александр Сергеевич Комаров, о котором я говорил в предыдущей главе «Моих воспоминаний». Комаров, выйдя в отставку, кажется, в 1852 г., поселился со своим многочисленным семейством в Париже, где прежде его поселились отставные же инженеры полковники путей сообщения Матвей Степанович Волков и Николай Карлович Кольман. Члены этой колонии инженеров путей сообщения были между собой в ссоре до такой степени, что Волков не мог простить мне, что я посещал Комарова. Я виделся в Париже довольно часто с этими лицами и опишу их здесь.
Комаров продолжал лгать и хвастаться по-прежнему, так что своим нахальством сделался известен даже между парижанами. Он постоянно носил голубую ленточку (Андреевскую) в петлице своего верхнего платья, полагая, что он имеет право, как владелец дома в Петербурге, на медаль, учрежденную в воспоминание войны 1853–1856 гг., которая для лиц, живших в губерниях, находившихся на военном положении, и в том числе Петербургской, раздавалась на Андреевской ленте. Но Комаров во все время войны жил за границей; выехав при начале войны из Парижа в Брюссель, он вскоре вернулся в Париж, где, говорят, проживал под именем Comte de Comaro. Он был сотрудником какой-то газеты и членом-учредителем академии, – основанной, в подражание Французского института, учеными, которые не принадлежали к последнему, – и издававшей периодический журнал, в котором Комаров был сотрудником. Впоследствии Комаров перешел из одного политического журнала в другой, говоря, что он в последнем получает только несколько менее за свое сотрудничество.
Русская церковь в Париже. Западный фасад // Зодчий: журн. архитектурный и художественно-технический. Орган С.-Петерб. общества архитекторов. 1894, янв. Вып. 1. Л. 1
Мой товарищ А. И. [Александр Иванович] Баландин, живший с конца 1858 г. в Париже, уверял, что ему вполне известно, что Комаров ничего не получал за сотрудничество в первом журнале и потому, основываясь на его собственном показании, должен приплачивать второму журналу за напечатание доставляемых им статей. Комаров до того был известен в Париже, что когда он, сидя со мною в омнибусе, опустил окно, один из пассажиров обратился к нему, называя его по фамилии, с замечанием, что опускать окна в омнибусах, не спрося позволения лица, подле окна сидящего, не согласно с правилами, а так как сидевшая у окна была дама, то и вообще неприлично. Комаров спросил у пассажира, почему последний знает его фамилию, и получил в ответ:
640
Янышев Иван (Иоанн) Леонтьевич (1826–1910) – священнослужитель Русской православной церкви; духовник императорской фамилии (1883–1910), протопресвитер придворного духовенства, член Святейшего Правительствующего Синода (с 1905), ректор С.-Петерб. духовной академии (1866–1883).