Оброк с имения жены моей собирался по-прежнему с большими недоимками. Я хотя и был от имения всего в 120 верстах, но служебные занятия не позволяли мне отлучиться из Нижнего; впрочем, я уже убедился, что приезд мой в имение нисколько не поможет сбору оброка. Между тем с того времени, как тесть мой взял в управляющие купца Пономарева, с его имения оброк собирался безнедоимочно, а потому, лишенный всех средств к жизни, и я решился вверить имение жены моей тому же Пономареву, который, действительно, сумел и в этом имении собирать оброк без недоимок. Тем более необходимо было мне взять в управляющие Пономарева, хотя я и знал его за плута, что вскоре по приезде Нижний я узнал, что С. В. Абаза{113} допустил по винным откупам, по которым он представил в залог земли жены моей и тестя, недоимки более чем на сто тысяч рублей и что эти земли должны быть описаны и подвергнуты за означенную недоимку продаже. Следовательно, надежда моя и тестя получать с С. В. Абазы ежегодно большую сумму в виде процентов за данные ему залоги лопнула.
{В IV главе «Моих воспоминаний»} я уже говорил, что Пономарев получил неправильно из Нижегородской гражданской палаты свидетельства на означенные земли, как на не принадлежащие к населенному имению и свободные от залога, тогда как они принадлежали к населенному имению, вместе с которым были заложены в Московской сохранной казне. Если бы Абаза содержал исправно принятые им на себя откупа с 1843 по 1847 г., то с истечением срока этих откупов свидетельства гражданской палаты были бы нам возвращены, и тем бы кончилось это дело. Теперь же надо было при описи указать те земли, которые находились в залоге у Абазы, а так как двойной их залог в сохранную казну и по откупам мог подать повод к уголовному делу, то необходимо было поспешить освобождением из сохранной казны земель, заложенных Абазе.
Самым простым средством к этому представлялся выкуп из сохранной казны всего имения и отмежевание от него того количества земли, которое было заложено Абазе. Но долг в сохранную казну по имению жены моей превышал 85 000 pуб., а долг тестя был в 2 1/2 раза более; этих денег нам достать было неоткуда. Пономарев после смерти моего тестя в июле 1844 г., когда я был назначен опекуном над оставшимся после него имением, предложил мне просить М. Н. [Михаила Николаевича] Муравьева-[Виленского], бывшего тогда главным директором межевого корпуса, о назначении в наши имения межевого инженера для внутреннего размежевания наших дач и поручить ему отмежевать особые дачи в количестве десятин, заложенных Абазе, так чтобы при населенном имении оставалось по 6 десятин на каждую ревизскую душу, и впоследствии выкупать из сохранной казны не все деревни вдруг, а по нескольку деревень, для чего он брался доставать нужные деньги, с тем чтобы вновь их закладывать уже с 6-десятинной на душу пропорцией и таким образом очистить от залога в сохранной казне земли, заложенные Абазе, а полученными деньгами при новом закладе имений в сохранную казну уплачивать ту сумму, которую Пономарев занимал для их выкупа.
Эти выкупы из сохранной казны населенных имений и снова закладка их в оной, а равно отмежевание особых дач, которые должны были поступить в продажу по неисправности откупов Абазы, стоили мне много денег и хлопот. Предположение Пономарева приведено к окончанию только спустя несколько лет.
Мне известно было, что 6 декабря 1843 г. должно было состояться большое производство по корпусу инженеров путей сообщения. Я был уже 6 лет капитаном, но старее меня в этом чине было несколько десятков инженеров, а так как я не успел представить к 6 декабря о результатах приискания мною поставщиков щебня для Нижегородского шоссе, как ожидал того Клейнмихель, то и не мог надеяться быть произведенным за отличие. Но 6 декабря, согласно новым штатам, утвержденным 2 июля, были произведены в следующие чины 333 офицера корпуса инженеров путей сообщения, что составляло половину служивших тогда в этом корпусе, и в том числе почти все обер-офицеры, и я был произведен в майоры.
Вскоре список произведенных в следующие чины увеличился еще служившими на Кавказе и в Царстве Польском инженерами, не попавшими в {вышеупомянутое} производство, {бывшее} 6 декабря.
{Обращаюсь к описанию моих служебных занятий по поручению, изложенному в вышеприведенном предписании Клейнмихеля № 3676. Протяжение} шоссе, порученное мне для исправления, состояло в районе I отделения VI округа путей сообщения. Начальника этого отделения, инженер-подполковника Линдквиста{114}, я нашел в Нижнем, куда я приехал в конце ноября, когда вся часть шоссе, назначенная к исправлению, была покрыта глубоким снегом. Линдквист, приехавший в Нижний тремя месяцами ранее меня, находил, что причина расстройства шоссе малая толщина щебенчатой коры и что для приведения его в порядок нужно заготовить булыжный щебень, – для сплошной рассыпки, – {из коего} половину по наступлении весны, а другую половину в летнее время. Цена на щебень еще не была окончательно определена; купец Дмитрий Климовн просил по 65 руб. за куб. саж.; Линдквист находил возможным дать 60 руб. По приезде моем я немедленно позвал к себе Климова, которому объявил, что я нахожу нужным поставку большего количества щебня, чем требовал Линдквист, в те же сроки, которые назначал последний, но что я не дам более 50 руб. за куб. саж. Климов утверждал, что требуемого мною количества камня нельзя достать и по самой высокой цене по неимению вблизи от Нижнего булыжного камня, которым этот город снабжается с р. Шексны в малых судах, называемых тихвинками, а в них помещается всего четыре кубических сажени камня; в больших же судах перевозка камня невозможна: при волнении в реке большая барка не может выдержать груза камней. Понятно, что камень с р. Шексны на нижегородскую пристань не может придти ранее лета, а потом потребуется, по выгрузке, его перевезти на шоссе средним расстоянием за 25 верст и разбить в щебень. Что же касается до камня, требующегося на срок к началу весны, то придется перевозить его из столь дальних мест, что на это недостанет перевозочных средств.
113
О Савве Васильевиче Абазе говорится в первом томе «Моих воспоминаний», см. по Указателю имен первого тома.
114
Линдквист Александр Андреевич – выпускник Института корпуса инженеров путей сообщения (1829); начальник I отделения VI округа путей сообщения.